Арина зашла в просторную светлую кухню нежно-светлых оттенков. Она оглядела пространство. Навесные шкафы, большой холодильник, доходящий до самого потолка на две секции, одна из которых морозильная камера. Напротив холодильника с плитой у стены расположился стол молочно-кофейного оттенка, вокруг которого были расположены три кожаных стула в тон обеденной зоны. Напротив темно-кофейной двери в кухню располагалось чуть ли не панорамное окно с видом на чудесный зелёный парк. Правда, зрелище, представшее сейчас, не соответствует ожиданиям. Голые мрачные деревья без листвы, серое небо без проблеска солнечных лучей, которое заволокли тяжёлые тучи, одинокий неработающий бетонный фонтан, запломбированный до наступления жаркого лета.
Если бы не часы на стене, девушка не смогла бы определить время суток – ещё утро или уже вечер. Прекрасно зная расписание дочери, Арина прикинула в голове, что сейчас где-то четыре часа вечера. Она посмотрела на время и убедилась в своём предположении.
За окном снег ещё не до конца растаял, дороги местами покрылись тонкой коркой льда после промозглого дождя. В такую погоду совершенно никуда не хочется идти. Весна, называется, март!
Без того тоскливое настроение писательницы опустилось еще на пару уровней, поравнявшись с плинтусом, едва не проломив огромную дыру в полу.
– Нельзя раскисать, я не должна показывать своё депрессивно-апатичное состояние, в особенности перед Сашей. Она заслуживает оптимистичную, добрую, заботливую и трудолюбивую мать. Какой я для неё пример для подражания и гордости, если сижу с вечно меланхоличной физиономией. Раскисла, как мартовский снег с выступившей на поверхность грязью при потеплении, – подумала она.
Арина встряхнула головой и подошла к плите. На ней уже ждала самая большая кастрюля в доме Авериновых с ароматным только что разогретым борщом. В желудках у девушек заурачало так, словно самки горбатых китов призывали своей песней самцов в брачный период.
Хихикнув, мама с дочкой переглянулись. Подмигнув друг другу, Саша плюхнулась на свой любимый стул напротив окна, весело выстукивая столовыми приборами известный одним им мотив, выкрикивая:
– Еды, еды, ЕДЫ!
Улыбаясь неизменной привычке дочери, которую та пронесла сквозь года, Арина разлила ароматный суп по тарелкам и по очереди отнесла их к столу – сначала своей рыбке, потом уже себе.