– Знаешь, малыш, – шептала я ему по вечерам, – я тебе всё сделаю. Ты будешь жить лучше. Я тебе придумаю самые красивые праздники. Даже если денег нет, но у нас будет любовь. Обещаю.
Мама старалась помогать, чем могла. Давала дельные советы по хозяйству, приносила травы «от отёков», не спорила, когда я до ночи сидела за бумажками. Мы перебивались тем, что было. Но нам хватало. Было тяжело, но – по-настоящему.
В один из июльских дней мне поручили организовать небольшую свадьбу на природе. Молодые – простые, без претензий, но хорошие. Хотели всё скромно, но с душой. Я согласилась. Всё уже было готово: арка, стол, свечи, полевые цветы в банках. Я проверяла последние детали, когда вдруг почувствовала резкий толчок внизу живота.
Остановилась. Подышала. Потом – ещё один. Воды. Отошли.
Я остолбенела, глядя на тёмное пятно на платье. Сердце застучало в горле. Подошла Анька, которая помогала с сервировкой:
– Олесь, ты чего? Ты… ты чего бледная?
– Ань… – голос сорвался. – Кажется… я рожаю.
***
Меня везли в больницу на старой «девятке». Водитель ругался на каждую кочку, я стискивала ремень безопасности и молилась. Схватки уже начались – волнами, с перерывами, но уверенно. В приёмном покое медсестра нацепила на меня браслет, осмотрела и кивнула:
– Схватки регулярные. Но раскрытия нет. Будем ждать.
Меня оформили в родзал. Всё – как в кино, только больнее. Белые стены, запах хлорки, одно окно с тюлем. Я лежала на боку, дышала по счёту, как учили. Врач – спокойная, строгая женщина лет сорока – приходила каждые два часа. Смотрела, качала головой:
– Всё ещё два сантиметра. Маловато. Терпите.
Время шло. Схватки усиливались, а раскрытие – нет. С каждым часом я выматывалась. Казалось, тело ломается изнутри. Боль приходила волнами, поднималась до самой макушки и уносила меня куда-то в пустоту. Я сжимала подушку, грызла губы, тихо выла от бессилия.
– Мамочка, – стонала я. – Мама, мне страшно…
Мама в это время стояла под окнами. Я знала. Она всегда рядом. Её не пустили, но она ждала. Как когда-то – у школы, у больницы, у дома, куда я возвращалась разбитая. Она была там, даже если её не было видно.
На шестом часу я не выдержала:
– Сделайте уже что-нибудь! – почти закричала. – Я не могу больше…
Врач нахмурилась, дала обезболивающее. Я провалилась в мутную дрему на час. Когда очнулась – боль накрыла сильнее. Началась паника: дыхание сбивалось, руки дрожали. Я уже не понимала, где я.