Алексей попробовал завести часы. Заводная головка крутилась с легким, приятным сопротивлением, характерным для высококачественных механизмов. Он сделал десять полных оборотов, чувствуя, как натягивается пружина внутри. Затем осторожно установил текущее время и запустил механизм, слегка качнув часы из стороны в сторону, чтобы придать первоначальный импульс балансовому колесу.
Секундная стрелка дрогнула и начала свой путь по циферблату. Тиканье было глубоким и ровным, как дыхание спящего человека. Алексей с удовлетворением смотрел на работающий механизм, когда заметил нечто странное – четвертая, почти невидимая стрелка, которую он заметил ранее, двигалась в направлении, противоположном остальным, совершая полный оборот за десять секунд. Подобное устройство не имело практического смысла с точки зрения хронометража.
Завороженный этим необычным движением, Алексей не сразу заметил, что в мастерской стало происходить что-то странное. Свет ламп словно потускнел, а звуки остальных часов начали затихать, будто их заглушало невидимое одеяло. Воздух загустел и стал вязким, как мед, а предметы по краям поля зрения приобрели легкую голубоватую дымку. Алексей моргнул, пытаясь прояснить зрение, но странное ощущение только усилилось.
А затем он услышал это – тихий женский смех, доносящийся словно издалека. Знакомый смех, от которого сердце пропустило удар.
– Лиза? – пробормотал он, резко поворачиваясь к зеркалу в углу комнаты.
Темная ткань, которой оно было задрапировано, медленно соскальзывала на пол, словно невидимая рука стягивала ее, обнажая отражающую поверхность. В полированном стекле Алексей увидел не себя, а размытый силуэт женщины с рыжими волосами, стоящей у окна – окна их старой квартиры, а не мастерской. Она смотрела на что-то за пределами отражения и улыбалась той самой улыбкой, которую он так отчаянно пытался сохранить в памяти.
– Лиза! – уже громче позвал он, вскакивая со стула и делая шаг к зеркалу.
В этот момент золотые часы на столе издали странный звук – не тиканье, а высокий, почти ультразвуковой писк, от которого заложило уши. Голубоватое свечение механизма стало ярче, и внезапно одна из миниатюрных шестеренок лопнула с тихим щелчком. Стрелки замерли, а изображение в зеркале растаяло, словно утренний туман под лучами солнца.