Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - страница 29

Шрифт
Интервал
Я лишь стройнее и многоволос…
Он мог бы малевать бы на Арбате,
Но вот ему в Париже привелос…

Поверь мне, Сашка

Дочке Саше

Кокто, волнообразный Жан,
Для общей массы парижан
Так неизвестным и остался.
Но в мире полусвета, где
Кокто был рыбою в воде,
Жан крайне громко раздавался…
Кокто смеялся, он кривлялся,
А Жан Марэ его любил,
Марэ он страстно отдавался,
А после – раненый ходил…
Надели глянец на героев:
Коктейли, слава, синема.
На самом деле их, изгоев,
Не знали в Paris-Panam(a)[1].
На самом деле лишь нацисты
И знаменитые воры
Сумели страстны и игристы
Взорвать мозги своей поры.
Послевоенная же бражка,
Где каждый третий – гей иль блядь,
Нет, не могли, поверь мне, Сашка,
Парижский люд собой пленять…

«Возникшая на фоне капюшона…»

Возникшая на фоне капюшона.
Идёт в чулочках белого нейлона.
Добыча педофила-маньяка.
Как ангел, и как пёрышко легка…
– Как Вас зовут, тревожная конфетка?
Куда идёте? – спросит серый волк.
– А я иду, свободная нимфетка,
На ног нейлон спадает платья шёлк.
– Я укушу Вас, можно? – Можно-можно!
Вы можете меня и покусать! —
Волк пахнет мазью, лыжной и сапожной,
А я учусь, способная, на «пять».

В бинокль

Индустриальный грохот слышен
В моё открытое окно.
Июль асфальтом жарким пышет,
В глазах от солнца мне темно.
В большую бабу лифчик впился,
Её разрезали трусы,
И город предо мною лился,
Все его, восемь, полосы.
Туда – четыре, и обратно.
Ещё и боковые два!
По ним авто, стремясь отвратно,
Передвигаются едва…
Часов неслышные трофеи.
Мы – жертвы мировой жары.
Если подумать – все евреи,
Или большие комары…

«Капризный гений прихотливый…»

Капризный гений прихотливый,
Я – леший Финского залива,
А Вы – русалка из Невы.
Сквозь мусор плаваете Вы,
Скользя над банкою консервной,
Над костылём и прочей скверной, —
Колёс, кастрюль, велосипедов
Эпохи прадедов и дедов.
Поранить Вас грозит вода,
Так выходите из туда!
И к лешему на грудь спешите.
Ну вот, Вы, девушка, дрожите!
Вас крепким потом отпою,
Русалку склизкую мою,
Подругу страстную событий
Между приплытий и отплытий.

«Под сладострастный плоти зов…»

Под сладострастный плоти зов,
Под капитанский шёлк усов,
Под стон рыдающей кровати,
Под грузом одеял на вате,
Под менструацию в крови,
Под мощные толчки любви,
Трагедией в районе лона,
Как и сейчас, во время оно,
Мы наслаждались горячась,
Всегда куда-то торопясь…
Чтоб пеною шипящей слиты
Колени, бёдра и ланиты,
Следующая страница