Но июньская ночь не торопится – как бы желая предоставить время вдоволь налюбоваться на природу, по-южному богатую красками. Которыми расцвечивают сады, поляны и обочины дорог буйно цветущие кусты: нежной, бело-розовой магнолии; скромного на вид, восхитительного на запах жасмина; ярко-малиновой бугенвиллии, цветы которой сплошняком облепляют растение, что из-за них листву не видно. А лиловая, одуряюще пахнущая лаванда? Кто не видел ее, не вдыхал, тот не проникся очарованием Прованса!
Терпкие, волнующие ароматы надолго зависают в удушливо-стоячем воздухе и сменяются только от случайного ветерка, который приносит из кухни еще более терпкие запахи: свежеподжаренного мяса, приправленного розмарином, кориандром, тимьяном. Но все их перекрывает щекочащий ноздри дух чеснока – короля вкусов, от которого слюна наполняет рот, требуя дегустации.
Месье Дюран был демократ. Авторитарный. Что означало: трудился наравне с работниками, но панибратства или разгильдяйства не допускал. Дисциплину держал строго. К новым людям присматривался долго, потом решал – или полюбить или относиться нейтрально. Тех, кто не нравился: ленив был или замечен в злоупотреблениях, выгонял без стесненья.
В теплые месяцы – с конца марта по начало октября жизнь обитателей хозяйства происходила на улице. Здесь работали, отдыхали, веселились, играли в карты и кости, молодежь плясала под аккордеон – только спать расходились по домам. Пищу принимали сообща, на лужайке перед хозяйским домом за грубо сбитым, длинным столом – гладко зачищенным, для крепости врытым в землю. Стол просторный, помещались и хозяева, и работники. Ели, болтали, смеялись. Еду запивали некрепким, освежающим вином, сделанным из винограда, за которым ухаживали.
Гармония и безмятежность царили в Шато де ла Гарде. Да, работали тяжело, от восхода до заката, но месье Дюран не скупился на хорошую еду и добрую чарку, от чего забывалась усталость. Жизнь не напрягала и была предсказуемой. Возможно потому, что в хозяйстве никто даже не заикался о политике.
События, сотрясавшие страну, обошли Шато стороной. Здесь слыхом не слыхали о революционных нововведениях, вроде тех жерминалей и термидоров – новых обозначениях месяцев года. Дни и недели отсчитывали по старинке – в соответствии с церковным календарем, по нему же отмечали праздники. Так же по старинке прилежно посещали храм, соблюдали традиции и обряды: когда создавать семью, когда гадать на супруга, когда поминать покойных родственников, когда петь песни, восхваляющие Всевышнего за урожай.