– Бери тарелку, вилку с ножом и к столу, голодранец космический.
Голодранец был ростом за метр восемьдесят, с развитой как у всех волейболистов мускулатурой, и вечно голодный.
– Слушай, дядька, – в минуту очистив тарелку, басовито спросил племянник, – ты на выходные свободен?
– Пока вроде ничего плохого не планируется. Есть предложения?
– Есть. Помнишь, я тебе рассказывал, что наша команда постоянно выезжает побеситься на берегу Протвы неподалеку от Вереи?
– Помню. Что дальше?
– Я ведь знаю, как ты на рыбалку рвёшься.
– Дальше.
– Я там классный пруд нашёл. Вернее, это старица Протвы, соединенная с рекой узеньким ериком, так что вода в пруду чистая, не застойная. И самое удивительное, в пруду том вот такие караси клюют, – Серёга раздвинул ладони на полметра.
– Врёшь. Таких карасей не бывает.
– Ей-богу не вру! Ну, может, в два раза короче, но точно сковородный вариант. На прошлой неделе мы ведро натаскали.
– Опять врешь.
– Ну, может, и не ведро, но штук десять точно. Едем, дядька, не пожалеешь.
Самаров закурил, задумался. Грядущие выходные, если ничего не случится, и вправду ожидались свободными. Давно уже рядом нет Екатерины, ревниво относившейся к любым его отлучкам, а про рыбалку и слышать не желавшей. Семь лет, что они прожили вместе, ничего, кроме горького осадка в душе, не оставили. Ни детей, которых не желала супруга, считавшая их помехой в её фитнес-бизнесе, ни теплоты семейного уюта, ни воспоминаний о каких-нибудь счастливых моментах супружеской жизни… Ничего.
А ведь как начиналось! Он увидел её в международном аэропорту Афин во время регистрации на московский рейс. Среди многих красивых девушек и молодых женщин она выделялась сразу. Выше среднего роста, идеальное телосложение, тонкая талия, узкие бёдра, длинные стройные ноги… Короткая стрижка каштановых волос с забранным в бархатную ленточку хвостиком. На ухоженном загорелом лице маленький носик, слегка выдающийся волевой подбородок, и удивительно выразительный, необычный разрез больших карих глаз. В этом разрезе можно было обнаружить какие-то дальние персидские, тюркские или кавказские корни. Взгляд этих ни с чем не сравнимых глаз из-под густых длинных ресниц был ярким, уверенным, но, как показалось Самарову, несколько отрешённым. Светлые джинсы, голубая футболка навыпуск, красивые загорелые руки. Её можно было вполне принять и за художественную гимнастку, и за возвращавшуюся с европейских заработков элитную топ-модель.