Тишина между всполохами желтого была такой же искусственной, как и сам свет. Тяжелой, давящей, будто мир затаил дыхание перед чем-то непоправимым. И тут же ее взрывал сухой, оглушительный треск – звук рвущегося гигантского шелкового полотна статического электричества. Волосы на руках снова встали дыбом.
Бен инстинктивно, по привычке, потянулся протереть ладонью перила. И в этот миг металл ударил. Не щелкнул статикой, не заставил просто чертыхнуться. Это была волна. Чистая, концентрированная энергия, прошедшая сквозь него, заставившая зубы лязгнуть, а мышцы – окаменеть в одно мгновение. Он почувствовал, как его отрывает – от перил, от балкона, от всей привычной геометрии существования.
Он отшатнулся в комнату, но комната поплыла, стены изогнулись, как в дешевом аттракционе с кривыми зеркалами. Желтый свет снаружи ворвался внутрь, пожирая цвета, стирая очертания. Звуки – треск, ветер, его собственный сдавленный хрип – растянулись, исказились до неузнаваемости, превратились в низкий, вибрирующий гул, а затем схлопнулись. В точку. В абсолютную, звенящую тишину.
Мир за окном не просто погас или вспыхнул. Он треснул. Как экран старого монитора. Как закаленное стекло под ударом. Как сама структура реальности. Осколки – улица, небо, соседний дом – посыпались в ничто, в белую, слепящую пустоту, которая была одновременно всем и ничем: светом, звуком и их полным, абсолютным отсутствием.
Последняя связная мысль Бена была до обидного проста и человечна: «Маме сегодня точно не перезвоню». А потом не стало и мыслей. Лишь ощущение падения. Или взлета. Или просто… сдвига.
Глава 2: Жареный Банан Судьбы
Тишину сменил гул. Не монотонный шум города или ровное гудение серверов, к которым привык Бен. Этот гул был иным – многослойным, пульсирующим, словно мириады механизмов и живых существ дышали, шептались, скрипели и просто… были. Живой саундтрек чужого мира.
Он открыл глаза. Потолок. Неровный, будто органический, испещренный сетью светящихся изумрудных прожилок, уходящий в немыслимую высь. Бен сидел. На гладкой, прохладной металлической скамье странной, плавной формы. Вокруг простиралось гигантское пространство, залитое мягким, рассеянным светом без видимого источника. И оно кишело жизнью. Чуждой, невообразимой.
Мимо проносились, проплывали, катились, левитировали существа, для описания которых у Бена не хватило бы слов, даже будь он в менее шоковом состоянии. Многоногие твари, похожие на гибрид богомола и клерка из налоговой, облаченные в строгие, но непонятного кроя одежды. Парящие шары полупрозрачного газа, из которых росли тонкие манипуляторы, ловко оперирующие светящимися планшетами. Роботы всех мастей: от юрких чистильщиков, сновавших под ногами, до громадных грузчиков, передвигавшихся с медлительностью тектонических плит. Гуманоиды, чья кожа напоминала сине-зеленый мох, с глазами без зрачков, смотревшими в никуда и всюду одновременно.