– Нет, извините. Я просто хотела помочь.
Он только хмыкнул в ответ перед тем, как на меня посыпались короткие гудки. Трубку бросили. Мои слова оставили без внимания. И, если на том берегу, кроме моего фантома, больше никого не было, полиция и родные Элеоноры всю жизнь будут мучиться вопросами. Сгорать от неизвестности, что же случилось с любимой женой и заботливой матерью? И кого винить: рок судьбы или чей-то умысел?
Загорелся красный свет –
Стой, малыш, дороги нет.
Жёлтый свет, смотри, горит:
Приготовься, говорит.
А зелёный впереди…
Звонок мобильника меня из кошмара раньше, чем зажёгся зелёный. Раньше, чем мальчик сделал смертельный шаг вперёд и исчез под колёсами чёрного джипа. Снова.
Потерянная после целого дня общения со смертью через экран ноутбука, я задремала прямо на диване в гостиной. Компьютер уснул со мной на коленях и чудом не шлёпнулся на пол, когда я резко дёрнулась и привыкла к тому, что перекрёсток сменился серыми стенами моей квартиры в самый удачный момент. Мальчик не успел сделать шаг к смерти. Но легче от этого не становилось, раз он виделся мне уже второй раз.
Отыскав телефон под подушкой, я нахмурилась при виде незнакомого номера. Люблю предсказуемость. Особенно, с некоторых пор.
– Алло? – сонно проговорила я в трубку, подходя к окну и выглядывая на улицу.
Вечер превратил Балтимор в серую дымку с миллионами светящихся точек. Даже в сумраке столько света. Столько жизни. Пока за кем-то не придёт смерть…
– Мисс Хардинг?
До боли знакомый голос, но пауза в несколько секунд не помогла мне определить, кто звонил.
– Это доктор Эймс из больницы Мерси.
– А, доктор Рон. Простите, я не сразу вас узнала.
– Это вы извините меня за довольно поздний звонок.
Я машинально глянула на часы. Восемь вечера – не так и поздно, но не когда тебе звонит бывший лечащий врач. Хотя, у докторов едва ли когда-нибудь бывают выходные или бывшие пациенты. Спасать других – у них в крови вместе с тромбоцитами.
Доктор Рон будто смутился, и я тут же вспомнила его медовые глаза, полные горечи в нашу последнюю встречу. Надеюсь, они повеселели с тех пор.
– Как вы себя чувствуете? Вас не было видно два дня на перевязке.
– Я думала, что сломанные руки и перевязки – забота медсестёр, – улыбнулась я.
– Я привык доводить начатое до конца, – на той стороне города доктор Рон тоже улыбался. – Так что, пока вы не снимете бинты – вы всё ещё моя пациентка. Помогает совести оставаться чистой.