– Да пиздец… – прошептал он.
Резко прозвучал стук по стеклу пальцем, потом еще и еще. Морун, подняв голову, увидел мать, которая сказала:
– Не хочешь спать, сука, у себя – значит, будешь спать здесь.
Проговорив еще что-то неразборчивое, она развернулась и ушла.
На улице уже начинали петь птицы. Он встал, чтобы поглядеть на них, но не увидел ни одной. А они все пели и пели.
Моруна накрыли воспоминания пятилетней давности. Тогда в его жизни все было хорошо: мать не пила, а наоборот, была трезвенницей до мозга и костей. Отец же пытался ее спаивать, будто для него это был вызов. От воспоминаний сразу стало тепло на сердце. Хорошие дни были тогда – будто свет солнца теплее, трава зеленее, а мир красочнее. Ему было лет двенадцать или тринадцать.
И все разрушилось в один день – двенадцатого июня. Эта дата отпечаталась в его голове навсегда.
В последние месяцы отец Моруна, Каврий Рси, был какой-то странный – будто перестал получать удовольствие от жизни. Но в тот день он был навеселе, словно грусть его отпустила, и он снова начал радоваться жизни. Каврий сам приготовил всем еду, сделав сыну порцию котлет и макарон больше, чем себе и жене.
Мать ушла на работу, а он целый день, счастливый, занимался домом: перебирал вещи, гладил их и раскладывал по полкам. Морун с радостью помогал ему.
Пообедав, отец взял чемодан и, закрывшись на время в комнате, вышел с ним в коридор. На вопрос сына, зачем ему чемодан, он ответил, что у него отломалась ножка и его надо отнести в ремонт.
После того дня Каврия Рси больше никто не видел. Полиция ничем не помогла: отца в последний раз заметили с какой-то женщиной на вокзале, после чего след оборвался.
Мать злилась на отца с каждым днем все сильнее. Сначала она немного выпивала по вечерам, потом – все больше. В итоге бросила работу и начала ходить по мужчинам, иногда приводя их домой. Всю ненависть к бывшему мужу она вымещала на сыне – избивала и наказывала за малейшие проступки. Она установила свои правила: что можно, а что нельзя.
Когда Морун попытался высказаться о ее образе жизни, она сломала ему руку скалкой. В больнице Тринна, так ее звали, сказала, что он упал с лестницы. Морун пытался объяснить, что это она его избила, но мать настаивала на своем: мол, он трудный ребенок и все выдумывает. Врачи поверили ей.