Юань понял. Его обвинили. Его подставили.
Вокруг него хаос. Обломки дворцов, крики, стоны. Небесные воины, дезориентированные и испуганные, нападали друг на друга.
Фигура в черном шагнула к нему. Ее рука, окутанная демонической энергией, поднялась.
"Предатель! – прошипела фигура. – Ты уничтожил Печать Судьбы! Ты будешь наказан!"
Казнь… Изгнание… Позор… Все это обрушилось на Юаня в одно мгновение. Его сила, его слава, его жизнь – все было отнято у него.
Последнее, что он увидел, прежде чем тьма поглотила его, были сверкающие глаза фигуры и улыбка, полная триумфа.
***
Смертный мир. Юань открыл глаза. Он задыхался. Он лежал на мокрой земле, под холодным дождем. Его тело болело. Вокруг него царила нищета и разруха.
Он был… человеком. Смертным.
Он ничего не помнил о своей прошлой жизни. Лишь смутные образы, вспышки света, крики. Но в его сердце, глубоко, глубоко внутри, таилась странная, неописуемая боль.
Он поднялся на ноги, ощущая слабость в коленях. Вдалеке, в лужах, отражались огни хижин. Ему нужно было выжить. Ему нужно было понять, что произошло. И ему нужно было… искупить свою вину.
Так начался его долгий, тернистый путь. Путь к искуплению. Путь к возвращению своей потерянной славы. Путь, освещенный лишь воспоминаниями о разрушенной Печати Судьбы и ощущением вечного, горького предательства.
Глава 1: Перерождение в Долине Бессмертных
Дождь лил как из ведра, хлеща по узким улочкам деревни, затерянной в бескрайних просторах Долины Бессмертных. Сквозь пелену воды, размывающей очертания ветхих хижин, пробивался тусклый свет масляных фонарей, едва освещавших мрачный пейзаж.
Юань, новорожденный младенец, лежал в покосившейся колыбели, сделанной из грубо обструганных досок. Его тонкие ручки сжимали край рваной ткани, а глазки, цвета молодого бамбука, смотрели в потолок, усыпанный дырами, сквозь которые просачивались капли дождя. Он ощущал холод, голод и… странное, щемящее чувство одиночества, которое было ему незнакомо, но, казалось, существовало всегда.
В этой жизни его звали Ли Юань. Его мать, молодая женщина с печальными глазами и изможденным лицом, умерла при родах. Его отец, старый, уставший от жизни крестьянин, лишь вздохнул, когда узнал об этом. Ему было не до младенца. Ему нужно было выжить.
"Еще один рот," – пробормотал старик, глядя на своего новорожденного сына. Его голос был грубым и безрадостным. – "Что ж, будем кормить…"