– вот он десять лет и читал, и только после этого в иереи… И у меня будет малая кафедра, а отец Павел служить наставит. Вот и ладно… Неужели это моя планида… моя идея? Если так, то не случайно отворотило от аспирантуры. А может быть как Павлу Осиповичу – лет десять лекции читать? Нет, это не моё… Если бы в университете – куда ни шло. – Илья и не сознавал, как его увлекает камерность, замкнутость среди «своих», чтобы идея была замкнутой. – А в общем, дело сделано: два образования – и в душе без вакуума… Подадим заявления – и пусть переселяется к нам».
И всё-таки электричка летела, как на крыльях, потому что и сам Илья летел на встречу со своей судьбой. Даже воспоминания о ней не позволяли оставаться бесстрастным: грезилась жена.
«Нет, только не монашество – никогда!» – в искреннем восторге восклицал он.
* * *
Когда Илья вошёл в свою комнату, Сима лежала на диване с книгой в руке, вторую руку она заложила под голову. Он уже вознамерился к ней, но она поспешно села, причем перед диваном стояла уличная обувь, и возбужденно проговорила:
– Стой, стой, надо спешить – я отлучилась со службы на полтора часа! – И теперь уже сама ринулась к Илье в дверях. Он поймал её в объятия, она как птица затрепетала и тихо обронила: – Не надо меня, Люша, – а сама уже, запрокинув голову, подвернула губы. – Ах, не надо… Времени в обрез…
И они тотчас, без чашки чая, вышли на Ордынку.
Подали заявления, съездили к её родителям, и жених столь же поспешно поднялся в Лавру. А Сима с удовольствием осталась жить в его комнате – у себя братец младший надоедал.
В тот же день Илья выяснил, какие к прошению необходимы дополнительные документы для хиротонии. Узнал – и даже засмеялся: раньше как через месяц не обвенчаешься, а до этого никаких подвижек.
К тому же накатилась последняя семинарская сессия. И так всё гладко шло, что на душе праздник. Так хорошо, что и ход времени заблудился. Как вдруг в один день позвонила Сима:
– Наконец-то! Люша, милый, ты совсем забыл обо мне! – вскрикивала она. – Уже прошёл срок регистрации, а ты не едешь – что случилось?! Мы все так переживаем – и твой телефон вечно отключен! – Она восклицала и восклицала, не позволяя слова в ответ, в конце концов заплакала – и это было так не похоже на неё, что Илья не нашёл ничего другого сказать: