«Что за чертовщина!» – стоял в недоумении следователь. Ему хотелось окликнуть неизвестного, полазить по этому таинственному кустарнику, но что бы он мог предпринять или хотя сказать в свое оправдание, если бы даже там оказался этот человек, по существу лишь смотревший на него и не причинивший ему никакого вреда…
Он еще долго сидел у костра, потом, поставив греться котелок с водой, спустился к песчаной косе, где находился Крутиков.
– Ты что такой сумрачный? – спросил тот, как-то странно посмотрев на следователя.
– Да вот, тип один лазил… там, в кустарнике… – неохотно ответил Брагин.
– Лазил? Ну и что?
– Не понравилось мне это…
– Пьяный, что ли? – Брагин лишь пожал плечами.
– Ладно… Скажи лучше, как твои рыбацкие дела?
– Дела швах, – уныло произнес Крутиков, подергивая лесу. – Кружатся возле поплавка, как дети вокруг елочки, а насадки словно не видят. Хитрая пошла рыбешка. Ученая, как говорят рыбаки…
– Я поставил воду… на всякий случай, – сказал Брагин и, взяв удочку, устроился рядом.
Несколько минут они сидели молча.
С середины реки доносилось тихое, вкрадчивое шуршание. Это вода, огибая с двух сторон маленький зеленый островок, омывала его тенистые берега, играла с листвой низко склонившихся ив. Поднявшееся над горизонтом солнце уже золотило поверхность реки.
– И до чего же хорошо здесь, посмотри только! – не сдержался Брагин. – Честное слово, поставил бы вот на этом месте хижину и пожил месяца два неотлучно, как отшельник.
– Ишь чего захотел, – тихонько засмеялся Крутиков. – А кто же будет идти по следу бородача? Нияз Ахметович? Пожалел бы старика…
– Старик… – с укором взглянул на него Брагин. – Этот старик, если хочешь, двоих таких, как мы, за пояс заткнет!
– Говорят, суховат очень… Это правда?
– Шигапов? – вскинул брови следователь. – Ну, знаешь… Только тот, кто не работал с ним, может утверждать такое. Шигапов – большой души человек! – Он подумал о чем-то и, улыбнувшись, продолжал: – Не стану таить греха, в первое время я и сам относился к Ниязу Ахметовичу так, как иногда привыкли относиться мы, подчиненные, к своему руководителю, упрекал его в душе за излишнюю придирчивость, педантичность. Однако вскоре понял, под этой педантичностью скрывалось другое.
– Что именно?
– Требовательность. Требовательность к себе и к людям. Да, это так… – Брагин словно бы спохватился: – Слушай, а ты видел его на торжественном собрании, посвященном Дню Победы? Каков хват, а? Вся грудь в орденах и медалях – солнце и то блекнет!