– Соня, извините меня, я слово одно замолвлю за Сашу. Я к нему пригляделся, он очень порядочный. Мелочи не в счёт. Буду говорить напрямик. Он вас любит. Да-да, не перебивайте. Знаю, что вам вернуться на север одной, с дочерью, трудно. А с хорошим мужем очень даже прилично.
Соня смущенно засмеялась:
– Ничего себе поворотик сюжета. Я и не говорю, что Саша плохой. Тут его избаловали.
– Соня, он может быть верным. Если мужчину любят искренне, он на сторону не пойдёт.
Олечка подбежала и не дала закончить разговор. Я только и успел сказать:
– Олечка вся в него.
Соня даже вспыхнула. Оля мне подарила шишку, превращённую в симпатичного ёжика. Сказала, чтобы я отвёз его своей Катечке.
Но самое-самое главное: работа моя понеслась, вот что! Это было так освежающе и так успокоилась душа, что я писал с огромной скоростью, только и боясь, чтоб что-то не помешало. Бежал на завтрак-обед-ужин пораньше, быстро поглощал еду, не понимая, что ем, быстро убегал, обегая стороной мужской клуб. Даже раз столкнулся с Соней и не сразу узнал: был занят мыслями о работе. Да, дождался, заработал счастье работы страданиями. И тут скажи мне даже, что меня зовёт к себе в шатёр шамаханская царица, я бы и от царицы отмахнулся. Ни одной странички ни на какую царицу не променяю.
Да, но времени уже не оставалось. Прибежал в одиночестве утром к морю – холодища! Неспокойно синее море. Окунулся за себя, проплыл. Выскочил. Но надо же и за учителя. А за него побольше надо. Заплыл, выплыл, трясусь. Простыл.
И резко затемпературил. В последнее утро прощального погружения исполнить не смог. На завтрак не пошёл. Конечно, сразу пришла Соня, потом медсестра, врач. Оставляли, продлевали срок, но я не поддался на уговоры.
И назавтра уехал в Симферополь. А там на поезд. Билет на это число у меня был куплен заранее. У меня не было сил подняться на прощание к сосне, развести костерок, сжечь черновики, поэтому повёз их с собой. В Москве сожгу.