– А как сенатор относится к боям на арене?
Сенека отреагировал брезгливой гримасой:
– Я не любитель гладиаторских представлений. Мне неприятно смотреть на арену, и я испытываю отвращение при виде неистовствующей публики, которая бранит одного за то, что не прикончил соперника сразу, а другого – что не выкладывается сполна в бою. Реки льющейся крови словно пьянят зрителей. И, по мне, это прескверно.
– Но это же в традициях наших предков.
– Традиции бывают разные. Что-то из них нам близко, а другие мы не воспринимаем. И я не одинок в этом. Цицерон, кстати, тоже не находил удовольствия в наблюдении за, как он говорил, оголтелой толпой, ревущей вокруг арены. Считал расточительством проматывать целые состояния на бои гладиаторов и травлю диких зверей ради непристойного зрелища.
Спурий был явно не удовлетворён ответом:
– Римляне из знатных семей выходили с оружием на арену с единственным желанием – помериться храбростью и мужеством. Некоторые сенаторы добровольно становились гладиаторами, и даже император Калигула был одержим этой страстью.
Сенека непроизвольно скривил губы, словно наступил на слизняка.
– Уже само имя этого правителя вызывает у меня неприятие, а подобные его увлечения – и подавно. Мне также непонятно поведение некоторых знатных матрон[7], готовых отдаваться гладиаторам в казармах, пропитанных запахом пота, крови и нечистот! Словно египетские благовония, римлянки вдыхают этот запах с вожделением, чтобы затем бесстыдно делиться с подругами впечатлениями.
Спурий продолжал упорствовать:
– Но многие женщины из благополучных римских семей обучаются в гладиаторских школах. Что на это скажет сенатор?
– Виной всему тяга к наслаждениям, ибо каждый порок бьёт через край наслаждениями! Я опечален, но не имею права осуждать римлян за то, что они получают удовольствие при виде убийства. Они приходят на представление, уже одержимые страстями – в предвкушении эмоций, с надеждой выиграть заключённое перед поединком пари. Беда для нас, римлян, в том, что мы привыкли получать наслаждение, порождённое яростью и насилием, и всё это в концентрированном виде преподносят сражения гладиаторов.
Ответ смутил центуриона. Он оставил пассажира в покое и вернулся к воинам. А Сенека занялся собственными размышлениями.
Они были безрадостными: сколько месяцев или лет продлится его непредвиденная ссылка?.. Понятно было одно – придётся надолго расстаться с привычным образом жизни в Риме, привыкать к новым условиям. «Неужели меня ожидает судьба Овидия