Луций недоверчиво проронил:
– Напоминает содержание певчих птиц в золотых клетках. Император подкармливает, а вам кажется, что у вас свобода действий.
Хайремон внимательно посмотрел на Луция.
– С тобой, римлянин, я бы согласился, но лучше будет, если поясню. Солнце при желании испепелит жаром весь растительный мир, поэтому люди счастливы, когда оно ведёт себя разумно. Ничто на земле, будь то малое или великое, не может существовать без поддержки божества. Для нас, тех, кто проводит жизнь в стенах Библиона, император – всё равно что Зевс на Олимпе. Мы понимаем, что несвободны, но для недовольства нет повода, потому что мы не содержимся насильно взаперти. У каждого есть своё интересное и очень ответственное дело.
– Я могу узнать, каким делом занимается уважаемый Хайремон?
– Если коротко, труд мой схож с трудом землепашца. Странно звучит, но это так! Из текстов рукописей, которые проходят через мои руки и моё сознание, я отбираю добрые семена познания мира. Люди находятся в плену зла, и оно давно нами владеет. Я работаю для того, чтобы избавить человека от зла.
– Как это происходит?
– В душу каждого человека заброшены божественные семена, которым позволено прорасти. И здесь – как в поле: если семена примет добрый землепашец, взойдёт то, что посеяно, и урожай будет под стать семени. А если землепашец окажется дурной – семена умрут, как в болоте, или взойдут сорняки вместо злаков. Чтобы состоялся добрый урожай, надо расправить душу человека и время от времени перетряхивать то, что в ней накопилось.
– Ты уверен, что отбираешь добрые семена?
– Мне известно, что бывает с рукописями, которые долгое время отлёживаются на полках невостребованными. От длительного лежания листы слипаются. И коль уж я знаю, как «излечить» такие рукописи, то и излечение душ людей мне доступно.
За разговорами они незаметно перешли в другой зал, не менее добротный, чем первый, большой и празднично светлый. На стенах висели картины с изображениями богов и царей. На подставках и в нишах размещались мраморные и бронзовые бюсты, судя по надписям, греческих поэтов.
На полках во всю стену лежали футляры из потемневшей кожи, с бирками.
– На каждой бирке записано название рукописи, – сообщил Хайремон. – Остальные сведения о содержании и авторе найдутся в каталоге.