Любопытно, что к моменту выхода сказки Аксакова оригинал был прекрасно известен в России – первый официальный русский перевод, сделанный П.С. Свистуновым, вышел из печати через четыре года после французского оригинала, в 1761 году.
Занятно, что эта история демонстрирует нам не только пример "литературного испортозамещения", но и аналог "народного перевода Гарри Поттера", опережающего официальный релиз. Дело в том, что практически сразу же после французского первоиздания свой перевод сказки сделала Хиония Демидова. Да, да, из тех самых Демидовых, дочь известного владельца уральских заводов Григория Акинфиевича Демидова. Она назвала русскую версию сказки «Повесть о Лабеле и звере» и подарила ее в виде роскошно оформленной рукописной книги брату Петру Демидову.
Сказка, надо сказать, русским читателям понравилась, с официального перевода Свистунова было сделано несколько списков, которые ходили под самыми разными названиями вроде «Гистория о французском купце и о дочери ево имянуемой Красавицею».
Но популярность перевода все-таки была довольно локальной – не так, чтобы слух пошел по всей Руси великой и толпы фанатов образовались, как у Бовы-королевича. Многие образованные русские люди просто не подозревали о существовании французской сказки про красавицу и зверя.
В их числе был и будущий отец вождей славянофилов Сергей Аксаков, который книгу мадам де Бомон никогда не читал. А вот сказку, как выяснилось, знал наизусть с юных лет. Еще в детстве ее рассказывала ключница Пелагея, женщина трудной судьбы.
В молодости они с отцом бежали от злого хозяина, скрывались в Астрахани. Пелагея под чужим именем прожила на Волге больше 20 лет, и замуж вышла, и мужа похоронила. Чтобы выжить и прокормиться, много работала в услужении, в том числе и у персидских купцов, торговавших в Астрахани. Потом случайно узнала, что прежний злой хозяин перепродал всех крепостных, включая беглых, Аксаковым, о которых слухи добрые ходят.
Вернулась, повинилась и призналась, была прощена, жила в господской усадьбе, рассказывала барскому сыну сказки, которых наслушалась во время своей бурной жизни. В их числе – и переложение "Красавицы и Чудовища" на русский лад.
Эта история стала у мальчика любимой. Как он вспоминал в старости: "Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал её, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Пелагеи. Я так хорошо её передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений ожило для меня, и я попытался вспомнить её».