Но все мирные картинки не могли спрятать напряжённости, нависшей над городом.
Окна в домах заклеены крест-накрест бумажными лентами; знакомые при встрече не останавливались посудачить, а, едва кивнув, торопились по своим делам.
Висевшие на столбах, как чёрные цветки, репродукторы сообщали нерадостные вести. Наши войска отступали.
И вдруг в город хлынули потоки беженцев. Народа на улицах вдруг стало, что на первомайской демонстрации.
Шли молча друг за другом, с пыльными лицами, измученные страхом и переживаниями, повторяя как молитву: «За Волгу, за Волгу…»
Измождённые люди заполнили широкие улицы, маленькие переулки, останавливались, недолго отдыхали после длинного пути в тени деревьев и спешили на берег.
Никогда Сталинград не видел столько пришлых людей, которым уже все совершенно безразлично, всё было потеряно и разбито, в глазах – застывшие слёзы, а в душе – скорбь и боль.
Всё перепуталось в голове. Что ждало впереди – никто не знал. Скорее на переправы, к Волге. Там, на другом берегу, можно отдышаться и успокоиться.
Город встретил их настороженно.
Сталинградцы пристально вглядывались в проходящих, словно искали родных или знакомых.
А истосковавшиеся по вольному питью беженцы толпились у работавших без остановки колонок; лошади вытягивали шеи и шевелили ушами, слыша приятный звук льющейся воды.
Все растекалось по ведрам, бидонам, кружкам, стаканам. Ни одна драгоценная капля не падала на землю.
Торопливо, судорожно, большими глотками утоляли жажду и шли дальше, не видя и не слыша ничего.
Трамваи вздрагивали, трезвоня и замирая перед неожиданно возникшей подводой.
Водитель, высунувшись в окно, на чём свет стоит ругал зазевавшегося возницу. Но ругал скорее по довоенной привычке и не было в его словах озлобленности.
Пассажиры, качнувшись в неожиданно остановившемся трамвае, с полным безразличием ждали возобновления движения.
А люди всё шли и шли. Весь день, весь вечер и всю ночь. И, казалось, не будет им конца.
У кого уже не было сил идти, просились на ночлег. Все дворы и сараи были заняты тревожно спящими людьми.
У кого еще оставались силы, шли ночью. Ночью самолеты не летают.
Это днём, скуки ради, немецкий летчик со злобной радостью проходит по гражданской колонне пулеметной очередью.
Вчера, да, вчера, такое случилось. Самолёт появился неожиданно.