Алексею стало до слез жалко и себя, и погибших ребят. Он тихо глотал горько-соленую влагу, даже несколько раз всхлипнул, испуганно взглянув на санитара.
– Скоты, подонки, шкуры продажные. – Он ругался долго и смачно, вспоминая тыловика и иже с ним, благо что за свистом и клекотом работающих винтов никто его обличительных слов не слышал. Но ему от этого стало немного легче. Он даже уже начинал чувствовать себя человеком высшего порядка по отношению к тем грязным торгашам чести, которые переправляли наворованное, награбленное в Афганистане своим семьям и благодетелям, как вдруг прорвавшаяся откуда-то из глубины мозга мысль осадила его: «А каков ты сам? Вспомни! Как называется то, что мы сделали тогда в ущелье у ручья? Разве не грабеж? Это ж бандитское нападение на мирный караван».
Алексей усилием воли загонял эту страшную мысль обратно, в самый потаенный угол памяти, но она лезла и лезла на экран сознания. Сначала мелкими, еле разборчивыми буквами, потом начала проявляться все крупнее и крупнее, пока не заслонила весь горизонт разума. С этой мыслью пришлось согласиться.
«Но цели-то у нас разные, – пришло спасительное оправдание. – Те грабили и грабят ради наживы, а нам приходилось отбирать кое-какие продукты и вещи у афганцев, чтобы выжить, в конце концов.
Разве от хорошей жизни пришлось им нападать на припозднившийся караван?»
Просто им очень хотелось есть, да и холодно было в горах ночью без теплой одежды. Ведь никто из них тогда не знал, сколько дней продлятся мучения на этой Богом забытой высоте. А ведь всем им так хотелось выжить, дождаться своих.
А вертолеты все не прилетали и не прилетали за ними, и тогда на смену надежде приходили мысли, что их просто-напросто забыли.
4
Как же получилось, что их группа оказалась вдалеке от района, где проводилась крупная операция по ликвидации исламского комитета и группировок, ему подчиняющихся?
Почему они, бывалые, испытанные в многочисленных походах и боях солдаты, остались без запаса продовольствия? Ведь всегда, отправляясь на операцию, бывалые бойцы руководствовались правилом: идешь на неделю – бери продовольствия и боеприпасов на месяц, а тут осечка вышла.
Но нет здесь вины взводного так же, как и вины бывалых солдат. Все карты спутались буквально за час перед вылетом. Для отправки всей группы нужно было четыре вертолета. Пришло всего три. Один на подлете к лагерю был обстрелян «духами» и нуждался в ремонте. «Батя», комбат майор Решетов, решил организовать доставку в два приема. На первые три борта загрузили часть людей, а также продовольствие и боеприпасы всей десантно-штурмовой группы. Вскоре машины взмыли вверх и исчезли за горизонтом. Ждать их пришлось долго. Удалось пообедать в гарнизонной столовой и немного передохнуть от спешных сборов, прежде чем прибежал дежурный по лагерю и сообщил, что вертолеты возвращаются обратно.