Даже улыбка, которая казалась искренней, не скрывала её настоящего чувства. Её губы были напряжены, словно она вынуждена была держать их в этом положении.
Кира, похоже, не замечала этого и была довольна её ответами. Она наслаждалась общением и не подозревала, что за этой вежливостью скрывается истинная неприязнь.
– Егор, а ты когда понял, что Лия – та самая? – вдруг спросила сетренка, обращаясь ко мне.
Я усмехнулся, чувствуя, как Лия напряглась. Я положил свою ладонь на ее, и она тут же попыталась выскользнуть. Но я не позволил ей этого и взял её ладонь в обе руки, ответил:
– С первого взгляда, – сказал я, не отрывая глаз от Лии. – Она сразу привлекла моё внимание своей искренностью и любовью к музыке.
Лия напряглась так сильно, что её рука почти сжалась в кулак в моих ладонях. Я чувствовал, как её пальцы слегка дрожат, её ладонь стала холодной и влажной. Её губы, которые раньше казались такими мягкими и тёплыми, теперь были сжаты в тонкую линию, а в глазах я видел пламя подавленного гнева.
– Я тогда впервые услышал, как она играет на фортепьяно, и это было чудесно! – продолжал я, наблюдая за её реакцией.
Её глаза, несмотря на попытку улыбаться, выдавали всё. В них было столько ненависти и презрения, что казалось, они могут прожечь дыру во мне. Каждый раз, когда она вынужденно улыбалась, её щеки слегка подрагивали, выдавая её внутреннюю борьбу. Я видел, как её дыхание учащалось, и она старалась контролировать себя, чтобы не выдать своего истинного состояния перед Кирой.
Но мне это нравилось. Нравилось видеть, как она пытается скрыть свои чувства, как борется с собой, стараясь казаться счастливой. Это доставляло мне особое удовольствие – знать, что я могу управлять её эмоциями, заставлять её делать то, что ей ненавистно.
Лия вымученно улыбнулась, когда Кира повернулась к ней:
– Это было действительно особенное время, – сказала она тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Её тело всё ещё было напряжено, как струна, готовая порваться в любой момент. Я мог чувствовать, как её мышцы напрягаются под моей ладонью, как она старается не выдать своей ненависти.
– Клааас! Может ты сыграешь что-нибудь? – вдохновленно захлопала в ладоши сестра. Ей тоже очень нравилась музыка, но отец был категорически против и отправил её учиться на юридический.