– Алёна… – Карл прилагает усилие, чтобы смягчить голос, вижу, но даже такие его интонации теперь звучат угрожающе. – Нам, так или иначе, придётся обсудить предстоящее торжество…
Торжество… Подобрал же слово. Его версия русского языка меня всегда умиляла. Словарь рафинированного интеллигента, обработанный суровым напильником в процессе ведения дел с разношёрстным русским контингентом. Для нас с ним “торжество” имеет совсем разный смысл.
В моменте сказать “я согласна” – было освобождением, но с каждой минутой всё больше накрывает осознанием последствий и пониманием, что это “торжество” – победа их с отцом воли над моей.
Тёплые пальцы ложатся на подбородок и аккуратно приподнимают лицо. Встречаю прямой взгляд глаз с радужкой стального цвета. Жёсткий, холодный. Теряюсь от контраста с мягкостью тембра:
– Давай не будем всё усложнять? – куда уж больше-то! – Я готов тебя услышать.
Все это время он не убирает пальцы, поглаживая щеку большим. Пробуешь отвернуться – хватка усиливается, закрыть глаза или отодвинуться – то же самое, а когда подчиняешься – лёгкая ласка, будто эти пальцы больше ни на что не способны. Методы дрессировки в исполнении Карла Лански. Этот человек всегда добивается своего.
– Нам надо говорить, девочка, иначе… – вот только без угроз! – Ничего не выйдет.
Всё же выворачиваюсь из ласковых тисков и выплёвываю конфету в салфетку. Сердце стучит неровно, руки подрагивают от эмоций. Хотелось бы высказать столько… но стараюсь быть краткой:
– Я в западне.
В ответ – молчание. Только и мне больше добавить нечего, всё вытекающее – очевидно.
Пауза затягивается, превращаясь в тягучее молчание, расползающееся щупальцами в тишине. В коридоре тоже будто вымерли все, даже в настенных часах стрелки с бесшумным ходом. Щупальца оплетают и сдавливают, лишая возможности полноценно дышать. Мну в руках салфетку, чтобы отвлечься от этого ощущения…
– Думаешь, я этого не понимаю? – Вынимает бесформенный комок у меня из пальцев и выбрасывает в урну. Возвращается в своё кресло. – Маленькая, затравленная лисица, – в его голосе оттенок горечи, – я тебя не обижу.
Щупальца отпускают моментом. Я ожидала упрёков и угроз, давления, шантажа, так любимого отцом, а вовсе не понимания. Смелею:
– Карл, ты лакомый кусок, есть много девочек из влиятельных семей, которые обеспечат и репутацию, и содействие в бизнесе, – поднимаю наконец взгляд, встречая его – уставший, и добавляю самое важное, – и их сердце будет свободно…