–Да бог с тобою. Нет у тебя, – обернулась Галина Анатольевна. – Никого.
Захотелось рассмеяться. Она открыла рот, возразить. События пятнадцатиминутной давности пронеслись в памяти с предельной ясностью. Нервно улыбнулась. Перед глазами встал коридор. Косо взглянула на соседку. Прошла в него, пристально разглядывая гладкое зеркало с висящей саблей и шашкой, целый откос.
– И никогда не было.
Непреодолимая потребность избавиться от всего этого вранья, в несколько прыжков заставила Марину броситься в туалет. Где блёваные звуки выразили всю дружественность к словам соседки и к ней самой. «Ну вот не дура ли, не сука? Так лгать! Ломать чужую реальность».
– Ну, все ж я пойду, – шарканье тапок в коридоре. – Уже поздно, завтра на работу.
–У нее два года назад муж умер, – доверительно сообщила соседка уже в дверях, чужаку. – Выкидыш случился, кажется, за год до этого. Малость не в себе.
Галина Анатольевна быстренько ретировалась, и было слышно, как тщательно проворачиваются в соседской двери все замки и засовы с цепочкой.
На шатающихся ногах, Марина возвратилась в коридор, обнаружив стоящую у стены саблю. Озадачено взяла в руки, убедилась, что на стене висит копия. Полегчало. Подошла к пустой детской, чувствуя, как сходит с ума.
Мужчина стоял посередине комнаты с задумчивым видом. Меч в руке, он держал оголенным.
– Сколько вам лет? – Его голос звучал глубоко, басисто.
– А вы кто?
Он нахмурился, смолчал, но оружие убрал. Затем вскинул правую руку, провел в воздухе символ, красноречиво кивнув.
Трещины на зеркале вернулись на место, откос снова оказался разрублен, на полу лежала шашка, сабля на стене исчезла, а в детской появились детские вещи.
– Это … – нервно испустила вздох, Марина четко ощутила, как трепет вот-вот превратиться в полноценное рыдание. Тело совершенно не слушалось, здорово сотрясаясь и отказываясь принимать происходящее.
– Иллюзия, – незнакомец нахмурился еще сильнее, снова взмахнул. – Не говорить никому. Иллюзия привязана к хозяину. Пока вы тут, она сохранится. И вы ничего не докажете.
Вещи исчезли. Отчего плечи зябко передернуло и обиженно, она едва слышно заскулила, заплакав.
– Где? Моя. Дочь?
– Запритесь и ждите моего возращения, – он направился к выходу.
Она подняла руку с саблей, преграждая путь.
– Отвечайте. Или я….
Голос сорвался на всхлип.