Она была с мороза, под красными скулами угадывалась необычная бледность. Это подчёркивалось её черными волосами, из-за ветра те торчали по сторонам меховой шапки. Цыганка, как подумалось мне, потому что в одном ухе у нее висела огромная золотая серьга калачи со сканью.
Одета она была в меховой полушубок, но вот юбка у нее была в пол. На военного человека она ничем не походила, а во взгляде и в том, как она смотрела, ощущалось что-то строгое, жесткое. Он цеплял изнутри. Мы поздоровались.
– Что вы хотите? – спросила я, стараясь разглядеть по косой в окно машину, или хотя бы чемоданы на крыльце.
Напрасные ожидания.
– Я вижу, что у вас не ресторан. Знаю, что это гостевой дом. Можно мне чашку чая, – спросила она, снимая перчатки, и доставая из кармана небольшой сумочки сотню. На ее руке отливал черным лаком безупречный маникюр, ногти были длиннющими и ухоженными.
Сотне я, конечно, обрадовалась. Все карманные деньги я отдавала маме, из-за элементарной нехватки продуктов. А еще требовалось платить по счетам и покупать вещи по хозяйству. Пусть сотня и не великие деньги. Но как же будет здорово потратить ее на себя. Я проводила незнакомку в зал, указав на ближайший стул. А сама собралась на кухню поставить чайник. Она не стала раздеваться и я решила, что она замерзла и согревается.
– Подожди, – сказала она, разглядывая меня. – Подойди ко мне.
Я послушно подошла.
– Ты накрываешь обед для генерала Жела? – она указала на сервированное место отца.
На скатерти стояла пустая плоская тарелка, ложка, вилка, нож, а также блюдце с хлебом и небольшой графин с водкой и рюмка.
– Нет, – ответила я с удивлением, от того, что поняла значение слова «Жел». Это ветер. – Я не знаю никакого генерала Жела. Стол накрыт для моего отца. Но если вам интересно он бывший военный.
Незнакомка усмехнулась и принялась разглядывать меня вновь, с любопытством.
– А знаешь, – она улыбнулась мне. – Это совершенно ничего не меняет. У него шрам во все горло, и он невероятный грубиян, когда напивается. Руки он не распускает, но вот компанию в хорошей драке составить может, а когда трезвый молчит, как истукан. У твоего же отца тоже есть шрам. Точно?
Я кивнула, раздумывая, не уже ли эта женщина приятельница моего отца? Он сам странный, приятели у него такие же.
– Вот я хочу узнать, живет он тут или нет, – продолжила женщина. – И где он сейчас?