На голубом экране не высвечивались привычные глазу логотипы и заставки. Вместо них мигала белая палочка в командной синей строке ожидая указаний.
– Его пароль? – предложил Андрей (Николаевич).
– Может быть, – программист посмотрел на меня, затем потер подбородок. – Буяна, а когда у твоей матери день рождения.
– Первого января, – ответила я, разглядывая экран.
Тот перестал синеть и теперь на дисплее проплывали и исчезали фотографий. На них отец выглядел значительно моложе, вполне счастливый и довольный, настолько, что покажи мне снимок на бумаге днем раньше, я не узнала бы его. А вот Малику я узнала бы и парня, который был на старой бумажной фотке в его чемодане тоже. Мне хотелось разглядеть его, понять кто он, но вместо этого фотоснимки исчезали, таяли на синем экране и не повторялись, заставляя меня ощущать досаду. Я совсем не знала отца и он этого не хотел. Большой вопрос знала ли его мама? Душу мучали сомнения.
– Что ж, у нас будет не больше трех попыток. Затем придется ломать.
– А это плохо, – спросила я, разглядывая экран.
– Не хотелось бы. Не известно, что за система защиты стоит на этой малышке.
– В смысле?
Анатолий Евгеньевич улыбнулся мне.
– В смысле, давай проверим, есть ли на нем взрывчатка, сначала, – он встал и пошел к шкафу достал оттуда нечто похожее на маленький пылесос, и приблизившись к столу просканировал ноутбук. Прибор, мне был не известен. Я с удивлением, разглядывала устройство, задержав дыхание. Ух, прямо, как в боевиках или криминальных детективах. – Чисто.
– Хорошо, – Андрей Николаевич сел на стол и набрал в командной строке дату рождения моей матери, взглянул на нас, а затем нажал на кнопку ввод.
Сначала ничего не случилось. Тишина. Затем, ноутбук зажужжал вентилятором и синий экран мигнул, сменился черным цветом с файлами на рабочем столе и обычной компьютерной заставкой.
– Почему ее? – я не представляла, по какой причине, отец использовал именно день рождения мамы. Он же даже не писал нам, не то, что звонил. Ни открытки, ни сообщения, ни денег, ничего.
– Наверное, все-таки любил, – отозвался Андрей (Николаевич) разглядывая растерянность на моем лице. – Характер у него скверный, но видимо в глубине души…
Я не поверила ему. Он разговаривал со мной, как с малым дитём. Утешал. Я кивнула, делая вид, что верю.