Местные любители выпить и адреналина стали часто захаживать к нам. Их будто тянуло к нему. И в рассказах отца иногда случались любопытные истории о выживании, о спасении заложников с счастливым финалом. Его знал весь наш городок и только одно его присутствие вносило в нашу размеренную жизнь неожиданно приятное напряжение. Теперь у всех появилась излюбленная тема для беседы.
Местные незамужние дамы восклицали «Ах, какой мужчина! Настоящий полковник». Пожалуй, одноимённая песня, выпустись она ремейком стала бы золотым хитом у наших старых дев. По их словам, такой человек, как мой отец мог стоять во главе государства и рулить всем. Порядка тогда было бы гораздо больше, на их романтичный и незамужний взгляд.
А мы с мамой на самом деле несли убытки, в буквальном смысле. Та пачка денег, что он дал, за несколько месяцев была целиком потрачена, и новых он не давал. У мамы не хватало духу твердо попросить новые. Стоило ей заикнуться о них, и о том, что нам нужна помощь, он замолкал и смотрел на нее с шипящей яростью, казалось он немо клокочет и ненавидит ее.
Она не могла выдержать взгляд отца больше трех минут и выбегала из комнаты. Плакала, отчаянно жаловалась мне, но не требовала у него. Я откровенно терялась от странности их отношений. При его присутствии у мамы начисто исчезало собственное мнение и всякое проявление воли.
Она буквально на глазах превращалась в куклу из теста, которое могло расти сдобой, растекаясь по поверхности, требовалось ее поставить в печь. Я объясняла ее поведение тем, что она любит его. Ее крики за закрытыми дверьми спальни и сладостные вздохи, говорили, что отец умеет доставить ей неземное наслаждение. Вероятно, поэтому она прощала ему буквально все и боялась больше всего, что он покинет нас.
Он не хотел пускать маму в свою жизнь. Делил с ней постель, ел и пил, стирался, мылся в нашем доме, но не разрешал ничего покупать ему. Никаких мелочей типа нижнего белья, носков, или осенней куртки. Он никуда с ней не выходил на люди и не звал. Отец ходил в той же одежде, что привез с собой. Она выглядела старой поношенной, но вполне рабочей. У него не было сотового телефона.
Он относился с большим презрением к телевиденью, называя его ящиком для кукловодов. К интернету относился еще хуже. Так что за месяцы, что он жил с нами, он не читал никаких книг или газет, не получал никаких писем и ни с кем не общался в трезвом виде. Я не видела более скрытного человека на свете. Но скоро я выяснила, что ни один мой отец имел секреты от всего мира.