Где бродила во мне изумлённая злая свобода,
Как вино, что не выпьют, а выльют на проклятый
снег.
Там скелет папиросы над городом смерть
распростёрла,
А мужчины за водкой охотились до темноты,
И несли её словно трофей, и лакали из горла,
Чтобы горла обжечь до последней святой немоты.
Я стихов не писал никогда. Я не помню, откуда
Офицерскою улицей Блок доходил до огня,
Только тот, кто боялся матросов
[1] в надежде на чудо
Попросил его слово одно передать для меня.
Там смешались года, времена, а потом размешались,
Словно порции каши овсяной. Солдаты, подъём!
Мы вмешались куда-то… Зачем мы куда-то
вмешались?
Мы должны были просто остаться навеки вдвоём.
Я стихов не люблю. Как соседи, назойливы рифмы,
Я не в силах признать, что без цели и смысла живу.
Я иду по Фонтанке, а рядом идут декабристы,
Чтобы сесть в туристический катер и выйти
в Неву.