Борис метался из угла в угол комнаты, уже одетый, в застегнутой наглухо замшевой куртке, которую мы с ним купили позавчера в подземном переходе возле моего дома, чтобы не ходил как охламон.
Тина куталась в розовый халат с капюшоном, притихшая и напряженная. А я в своем укрытии слышу, о чем она думает: Господи, ну почему опять все то же – старая мама, маленькие дети, жена, которая, надрываясь, тянет весь этот воз, потому что он – поэт (снова поэт, нам везет на служителей муз), он – над прозой жизни, и они дают ему эту возможность – быть над, подставляя руки – четыре детские, слабосильные, немощные старушечьи и натруженные, привычные руки жены, – подставляют, чтобы в случае чего подхватить, не дать ему разбиться. Чужие проблемы, чужие заботы, чужая жизнь, чужая любовь, а даже если и нелюбовь, я не желаю ее разрушать, думает бедная моя Тина, самая добрая из всех добрейших на этой земле и самая от себя отреченная. Да ведь я и не люблю его, думает она, это грех, мне просто любви недодано, она плещется во мне и волнами своими захлестывает случайную жертву. А мне жертва не нужна, думает она, любовь и только любовь – утешение, прорыв, награда и искупление.
«А что такое любовь?» – спрашиваю я в таких случаях. «Любовь, – отвечает Тина, – это когда «в лепрозорий его пошлют, в лепрозорий за ним поеду»». Цитата какая-то, сильно звучит, но это – литература, не жизнь. А в жизни наша тридцатисемилетняя приятельница Лелечка, милая, добрая, славная и, что немаловажно, одинокая, увела мужа у своей единственной подруги с трехмесячным ребенком. Переживала, конечно, даже поседела, но увела, вышла за него замуж, родила дочку и через год разошлась с ним. Так что про лепрозорий – это уж чересчур, тут Тиночка моя через край хватила.
И я ей все это тысячу раз говорила, а результата никакого.
Сидит вся такая разнесчастная после счастливой ночи, я ведь вижу, что счастливой, – по просветленным глазам, по припухшим губам, по цвету лица даже. Все у них с Борисом было хорошо, пусть он и не главный виновник этого события, а просто так необъятна и безоглядна Тинина любовь, ее желание любить. Но он ей понравился, она его тоже выбрала, не часто такое случается.
А теперь сидит и страдает, совесть свою распустила, и та грызет ее, грызет, острыми клыками впивается в живое тело, и Тина вздрагивает и поеживается. Ей больно.