Вдруг он осознал, что боль – это его верный союзник и помощник, и в этой мысли был заложен не единственный смысл, как бы парадоксально это не могло показаться на первый взгляд. Он осознал, что благодаря этому первому ощущаемому им чувству, он снова живет, снова способен думать. Теперь ему нужно снова, как много раз уже было до этого, планировать свои действия и копить силы. Он помнил это, как помнил и то, что у него раньше были и другие чувства, с которыми он прошёл, рука об руку всю свою жизнь или может быть даже жизни, до вот этого момента.
Жизнь до чего? Что его привело к такому вот беспомощному состоянию? Или кто? Сейчас он не помнил этого и никакие усилия, прикладываемые им к своему измученному болью сознанию, не могли ему помочь. Но он вспомнит, обязательно вспомнит: кто он, почему он здесь, вспомнит своих соратников и своих врагов и тогда он вернётся. Он снова вернётся, как это всегда случалось с ним до этого!
Глава 4. Школа Волшебства «Штормхольд». Мир Пента. 390 год. Вступительный экзамен.
Когда мысли мои вернулись в настоящее, меня снова охватила тревога. Я не знал, в чем именно заключается вступительный экзамен. Не знал, кто и каким образом его будет проводить. Трактирщик только улыбался в ответ на мои расспросы, а постояльцев таверны и встреченных людей по дороге я беспокоить этим вопросом не решался.
Внезапно, из-за поворота, со стороны Шторхольда, показалось облако пыли, а минутой спустя мимо меня пролетела карета, запряженная тройкой черных жеребцов. На облучке сидел возница, нахлестывающий плеткой по крупам коней, а в окошке я увидел красное как рак лицо подростка, примерно моего возраста. Рядом с ним сидел, по-видимому, его отец, который, не стесняясь в выражениях, громко отчитывал своего отпрыска:
– Второй раз! Второй раз я забираю тебя отсюда! Не стыдно тебе, оболтус?
Паренек что-то мямлил в ответ, но настолько тихо, что я не расслышал. Отец тем временем продолжал, не особенно прислушиваясь к оправданиям сына:
– Ты позоришь семью волшебников! Тебе уже двенадцать лет, остается последний шанс! Если ты, олух, не поступишь в следующем году, я клянусь, что отправлю тебя в солдаты, там таких бездарей с удовольствием принимают без всяких экзаменов!
Карета унеслась прочь, а меня начала бить мелкая, противная дрожь. Тревога постепенно трансформировалась в легкую панику. До Школы Волшебства оставалось идти не больше часа пути. Я потратил это час, методично шагая вперед и одновременно пытаясь унять дрожь в коленках и не позволяя вырваться наружу скакавшее как безумное, в моей груди сердце.