– Дома не жечь! – Прокричал коренастый, – дым будет виден слишком далеко! Забираем еду, ценности, деньги и одежду! До вечера нам нужно уйти!
Видимо это был их вожак. Он вышагивал по улице, как хозяин положения, не опасаясь уже никого и ничего. Слева, и чуть позади от него шел человек в плаще, с надетым на голову капюшоном, скрывающим его лицо. Голова его поворачивалась то влево, то вправо, будто он высматривал или вынюхивал что-то, своим длинным, слегка горбатым носом, едва видневшимся из-под капюшона.
Я, пока не замеченный никем из болотников, осторожно пробирался в сторону родного дома. Наконец, впереди показался соседский палисадник с яблоневыми деревьями. Прокравшись сквозь него, я осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, перелез через деревянный забор, разделявший наши сады, и вынырнул во двор своего дома. Картина, представшая моему взору, заставила меня замереть на месте.
Отец лежал весь в крови, зажав в руке свой охотничий лук. Страшная рубленая рана пересекала его грудь от левой ключицы и до середины живота. Он был уже мертв. В воротах нашего двора лежали двое разбойников, которых он успел подстрелить из лука. Одному стрелой насквозь пробили горло, другого превратили в одноглазого циклопа, со стрелой вместо второго глаза.
Мать лежала в двух шагах от мужа, до последнего вздоха прикрывая ему спину. Она умудрилась разделочным ножом, торчащим сейчас из живота болотника, зарезать одного и ранить второго. Ее так же убили мечом, вскрыв горло от уха до уха. Бандит, который это сделал, сейчас перевязывал оторванным подолом маминого же платья свою левую руку, злобно матерясь и с ненавистью поглядывая на нее.
Я закрыл глаза и замотал головой, словно пытаясь вытрясти из сознания эту страшную картину. Горячая волна горя, отчаяния и чего-то еще, поднимаясь из глубины моего естества, аккумулировалась в области живота. Проходя через грудь, затем через шею, в мою голову, этот жар затоплял мне сознание, поглощая все мысли. В моих глазах заплясали красные круги, и я на миг отключился. Когда сознание рывком вернулось, в голове, в груди, в животе пылал нестерпимый пожар, я весь горел изнутри. Внутренности начинали, будто бы плавиться внутри меня. Силясь избавится от этого адского жара, исторгнуть его из себя, чтобы не сгореть заживо изнутри, я мысленно направил его вперед, через свои вытянутые в сторону убийцы моих родителей руки.