– Где найдены отпечатки?
– На ручке правой передней дверцы, а также на ней самой. Такие отпечатки остаются, если человек вышел и оперся о дверцу рукой.
– А внутри машины они есть?
– Нет, внутри мы обнаружили только отпечатки самой Переверзевой.
– Но как же так? – спросил Гуров и остановился. – Ведь вы предполагаете, что убийца приехал на одной машине с жертвой, верно?
– Да, мы исходим из такого предположения, – согласился майор.
– Но когда человек сидит в кабине, он всегда касается внутренних поверхностей. Даже если не пользуется ремнем безопасности, то всегда коснется рукой дверцы, особенно на поворотах. Обычно отпечатки остаются еще и на панели. А ручка дверцы с внутренней стороны? На ней они есть?
Майор Моторный медленно покачал головой и ответил:
– Нет, там мы их не обнаружили.
– Но как же в таком случае пассажир вышел из машины? Или это сделала дама, а потом открыла ему дверцу снаружи? Вы попробуйте представить такую картину. Получается? Но ведь это совершенно невероятно! А теперь давайте насчет обуви. Как вы установили, что возле машины есть следы Кострикина?
– Там имеются очень четкие следы мужской обуви, – начал рассказывать Моторный. – Мы провели обыск в доме Кострикина и нашли в кладовке ботинки, подошва которых полностью соответствует этим отпечаткам. Мало того, на подошвах найдена земля с места убийства. Он был там, это несомненно!
– Не согласен, – заявил Гуров, покачав головой. – Его ботинки там были. Вот что несомненно. Но их ведь можно утащить, использовать, а потом вернуть обратно. Кстати, а что говорит сам Кострикин об этих ботинках?
– Он утверждает, что в этот день ходил в другой обуви, и вообще редко пользуется этими ботинками.
– А что он делал в момент убийства? Как у него обстоит дело с алиби?
– Плохо обстоит, – отвечал майор. – Кострикин утверждает, что в тот день чувствовал себя неважно, где-то простудился, поэтому рано вернулся домой с работы и лег подремать. Жены дома не было, она уехала в гости к подруге. Сын Кострикиных вырос и сейчас учится в Москве, так что они живут вдвоем.
– То есть подтвердить его алиби никто не может?
– Да, никто.
– А что показывает телефон? Ведь мы можем проследить его перемещения в тот вечер.
– Телефон нам ничем помочь не может. Он был выключен. Кострикин утверждает, что сам это сделал, чтобы его никто не беспокоил. А мы думаем, что он это специально учинил, чтобы мы не могли отследить его перемещения.