– Я вижу, у вас сегодня веселое настроение. А если серьезно?
– Если серьезно… Смерть наступила в результате огнестрельного ранения в сердце. Выстрел был произведен из пистолета 32-го калибра с расстояния не менее четырех метров.
– А как вы столь точно определили расстояние?
– Это не столько я, сколько наш оружейник Олег – вы с ним сегодня в банке познакомились. Он смог определить скорость пули в момент соударения с телом жертвы и по этой характеристике, а также по ряду других признаков смог определить расстояние.
– А ведь расстояние приличное, – заметил Гуров. – Надо быть хорошим стрелком, чтобы с четырех метров попасть точно в сердце. Как вы думаете?
– Да, я с вами согласен, – кивнул Крапивин. – Стрелял не любитель, а профессионал.
– Полубояринову попали точно в сердце?
– Да, выстрел был точный, как в тире.
– Перед смертью Полубояринов пытался защититься? Убежать?
– Нет, на это ничто не указывает. Такое впечатление, что он встал со своего места, сделал шаг навстречу своему убийце – и тот выстрелил. Входное отверстие очень аккуратное, выходного нет – пуля осталась в теле.
– Вы говорите, его убили одним выстрелом? Такое нечасто бывает…
– Согласен. Но выстрел был очень меткий. Пуля попала прямо в сердце, в правый желудочек. Смерть наступила мгновенно.
– Вы не находите, что все это выглядит странно? Что Полубояринов сам пошел навстречу своему убийце?
– Да, именно так все и выглядит, – кивнул патологоанатом. – Но почему он так себя вел, я сказать не могу.
Гуров повернулся к начальнику лаборатории:
– Коль у нас зашла речь об оружии, скажите, что дала проверка браунинга? Он значится в нашей базе данных?
– Значится, – кивнул Чугунов. – У этого пистолета давняя история. Его нелегально ввезли в Россию еще в 1992 году, и в то время он участвовал в нескольких бандитских разборках. Из него застрелили по меньшей мере десяток человек. А затем оружие исчезло из нашего поля зрения. Лет пятнадцать оно где-то лежало без применения. И вот снова вынырнуло.
– Отпечатки пальцев есть?
– На пистолете? Нет, никаких. А в кабинете куча отпечатков. Большая часть принадлежит самому Полубояринову и его секретарю Сорокину. Больше ничьих отпечатков мы не нашли.
– А на окне? Я говорю о том окне, которое стояло открытым.
– Тут интересная картина. На всех остальных окнах есть отпечатки – или Полубояринова, или еще чьи-то, возможно уборщицы. А на этом окне – ни одного. Видимо, здесь все тщательно вытерли.