Помимо освобождения аркадских подданных Мантинеи, лакедемоняне также разместили дополнительный отряд илотов и неодамодов в Лепрее, для защиты и наблюдения за границами Элиды. [31] Это были воины Брасида, которых Клеарид привел из Фракии. Илоты среди них получили свободу в награду и могли селиться, где пожелают. Но, усвоив уроки храбрости под командованием выдающегося полководца, они могли представлять опасность среди илотов Лаконии: отсюда и желание спартанцев расселить их подальше.
Мы можем вспомнить, что незадолго до этого они тайно умертвили две тысячи самых воинственных илотов, без каких-либо личных подозрений против этих жертв, а просто из страха перед всем их сословием и, конечно, особенно перед храбрейшими. [32] [p. 22]
Лакедемонянам приходилось остерегаться не только вернувшихся илотов Брасида, но и возможной (реальной или мнимой) угрозы со стороны своих же пленных спартанцев, освобожденных Афинами после заключения недавнего союза. Хотя сдача при Сфактерии не была запятнана бесчестьем, в глазах спартанской гордости эти люди все равно казались опозоренными; или, по крайней мере, они могли вообразить, что их так воспринимают, и потому впасть в недовольство.
Некоторые из них уже занимали различные должности, когда эфоры заподозрили их в заговоре и лишили всех права занимать посты, передав управление их имуществом опекунам и запретив, как несовершеннолетним, любые сделки купли-продажи. [33] Эта форма лишения прав длилась долго, но в конце концов была отменена, когда опасность сочли миновавшей.
Характер запрета подтверждает (что мы знаем и от Фукидида), что многие из этих пленников принадлежали к первым и богатейшим семьям государства, и эфоры могли опасаться, что те используют свое богатство для создания партий и организации восстания среди илотов. У нас нет фактов, чтобы оценить ситуацию, но неблагородный дух этого решения, примененного к храбрым воинам, недавно вернувшимся из долгого плена (на что справедливо указывают современные историки), мало волновал эфоров при малейших признаках угрозы.
О действиях афинян в течение этого лета нам ничего не известно, кроме того, что город Скиона [Skiônê] наконец сдался им после длительной осады, и что они перебили всё мужское население военного возраста, продав женщин и детей в рабство. Ненависть за предложение этой жестокой меры два с половиной года назад падает на Клеона; исполнение же её почти через год после его смерти – на сменивших его вождей и на афинян вообще. Однако читатель теперь достаточно знаком с греческими законами войны, чтобы не удивляться подобному обращению с [стр. 23] восставшими и вновь покорёнными подданными. Скиона и её территория были переданы беженцам из Платеи. Также коренное население Делоса, удалённое с этого священного места в прошлом году из-за убеждения, что они слишком нечисты для исполнения жреческих функций, теперь было возвращено на свой остров. Последующее поражение при Амфиполе породило в Афинах веру, что это изгнание оскорбило богов; под влиянием этого убеждения, подтверждённого Дельфийским оракулом, афиняне теперь выказали раскаяние, вернув делосских изгнанников. [34] Они также потеряли города Фисс на полуострове Афон и Мекиберну на Ситтонском заливе, которые были захвачены фракийскими халкидянами. [35]