Там же мой цепкий взгляд выхватил рядок трубообразных, слегка расширяющихся кверху, подставок для установки в них вазонов с гортензиями. Прочные, из толстого чёрного пластика, они стояли строго правильной линией, чумазые от жирной садовой земли, с подтёками беловатого удобрения на боках, стояли гордо, со знанием выполненного долга в битве с летним зноем.
Быстро, но осторожно, беру одно «ведро» (так я назвала эти трубы из-за расширяющегося кверху силуэта и обнаруженного донышка снизу), прохожу в ванную и отмываю его чёрное тело.
Я полюбила его сразу. Особенно когда, перевернув его донцем кверху, я получила то, что искала – довольно прочный стул. Меня несколько смущала узость деликатного донца моего нового друга. И эта эргономическая несоразмерность сыграла в дальнейшем определённую роль. Но об этом позже.
А пока, упаковав мой новый «стульчик-ведро» в широкий пластиковый пакет с ручками и отбросив сомнения и робость, я решаюсь поработать на Tour Eiffel4. Моя робость вызвана не столько боязнью конкуренции со стороны «корифеев» -художников, работающих там, сколько пиететом этого знакового места.
Наступает «завтра». Я еду туда, где потоки туристов сливаются в бурную реку. Там и только там художнику предоставляется счастливая возможность выбирать натуру. И если подключить мотор вдохновенья и сделать достойную этого вдохновенья работу, то ты получишь труднообъяснимое чувство, похожее на счастье.
Я вхожу в метро. Надо отметить, что публика на линии «Nation-Trocadéro» своеобразна. Она нарядна, она едет на святая святых Парижа – Tour Eiffel. Публика возбуждена, доброжелательно-разговорчива и элегантно-радостна.
Моё появление с «ведром» никого не шокирует. Напротив, «s’il vous plaît»5, вскакивают, уступая место рачительному садоводу. Дружественным кивком и одобрительной улыбкой говоря: «Как же, как же, октябрь – время собирать груши-яблоки».
Дорога до станции «Trocadéro» долгая, и радостное возбуждение едущих нарастает соответственно убывающим станциям.
«Trocadéro», – вещает интимно расслабленный баритон. Выходим все. Дальше никто не едет. Вагон пуст. Дьюти фри, сувениры, эскалатор вверх.
Земля!
Слева – массивное знаковое здание с мощной гравировкой на позолоченных плакетках.
В его кромешной тени где-то вдали высвечивается солнечное пространство – это небо над смотровой площадкой.