– Как отсюда выйти? – спросил я, проигнорировав всю комичность его поведения.
– А? – ошалело уставился он на меня, как будто я у него почку попросил, а не дорогу хотел узнать.
– Выйти отсюда, говорю, как? – терпеливо повторил я.
– Отсюда нельзя выйти! – торопливо сказал мужик и быстро зашагал прочь, еле сдерживаясь, чтобы не побежать.
– Можно, ты просто говорить не хочешь как! – сказал я ему вслед.
Но он не ответил и вскоре скрылся из вида. Те, кто ещё был поблизости, тоже на всякий случай увеличили с нами дистанцию и ускорили шаг.
– Мы как будто заразные! – хмыкнула Маша.
– Так и есть, Мань, так и есть! – сказал я задумчиво.
Немного поразмыслив, я начал оглядываться, пытаясь сориентироваться. Конечно, здесь всё изменилось до неузнаваемости, но конструктивно-то здание осталось прежним. И, возможно, вход находится точно там же, где был раньше? Я смутно помнил, где он должен располагаться, но пока что никак не мог привязать эти знания к местности.
Неожиданно мой взгляд зацепился за вывеску на здании. Там было написано «МОНИНО». Когда я прочёл это слово, в моей душе шевельнулось что-то. Только вот я никак не мог понять, что именно меня так зацепило. Я стоял, разглядывал надпись и вдруг вспомнил. Вспомнил так резко, что даже воскликнул.
– Ты чего? – удивилась Маша.
– Пока не знаю, – честно сознался я, – но думаю, нам нужно зайти вон туда! – и я указал на эту вывеску.
– Ну, раз надо, давай зайдём, – пожала плечами Маша, – я всё равно никуда не тороплюсь.
Сразу за дверью, мы оказались в густом дыму.
– Туманы Монино! – пробормотал я.
– Это не туман, это дым! – поправила меня Маша.
– Неважно! – сказал я, – выглядит как туман.
Почти сразу за дверью оказалось достаточно просторное помещение. Прямо в середине стоял массажный стол, с дыркой для лица. Вдоль стен – диваны, кресла, шкафы и прочая мебель, причём совершенно разностильная. Как будто сюда тащили всё, что попадалось под руку. В итоге смотрелось всё это ужасно захламлённым.
Неожиданно в комнату почти вкатился невысокий и полный человек в длинном банном халате.
– Здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие! – затараторил он, – вы, как я погляжу, совсем зелёные? – кивнул человек на наши висящие на шеях «визы», – и он заливисто, но очень добродушно расхохотался.
На вид ему было лет тридцать, тридцать пять. Волосы были взъерошены, и вообще он выглядел так, как будто только что спал.