– Честно, нет, – ответил Макс. – Я знаю, что в нашем переходе под третьим транспортным кольцом раньше был знаменитый антикварный «толчок». На той стороне работал комиссионный магазин, и у антикваров Москвы была здесь своя тусовка.
– А раньше тут жил, по всей видимости, коллекционер, старый еврей, не зря же наши «узбеки» палаш в дымоходе нашли. Видимо, он здесь антиквариатом и прочим подобным промышлял, – продолжила Наталья.
– Да, в свое время это было и модно, и денежно, – ответил Макс, – а ты куда клонишь?
– Сегодня в нашем почтовом ящике я обнаружила вот это письмо:
«Ну, вот и здравствуй, моя дорогая! Привет, Ленок!
Ты там еще не забыла меня, красавицу? Да, дорогая, выныриваю таким вот образом – это же в моем репертуаре. Прости, что пропала так надолго, но, как выясняется, не насовсем. Ты же знаешь, что не тонет, так это про меня. Я готова назвать себя этим словом, только бы не потонуть. Как ты уже догадалась, я в очередном… том самом. Ну не могу я, Лен, без этого, ты же знаешь. А я знаю, что есть у меня подруга, которая все простит и вытянет меня.
Да, зайка, снова буду просить тебя спасать мою шкуру, снова буду говорить, что это вопрос жизни и смерти, снова буду надеяться на своего единственного «Ангела-спасителя» и обещать, что в последний раз. Лен, ну извини, что ни звоночка, ни словечка за это время. Все думала: вот устроюсь там, тогда вас с Серегой (или кто там у тебя сейчас) и приглашу к себе на побережье Средиземного моря. Ну а теперь небольшая оттяжечка, ну да прорвемся!
Вкратце хоть что-то расскажу, а то и уехала, не попрощавшись. Мама говорила, что вы заезжали, она обо мне рассказывала, но ты же не могла подумать, что у меня все как по маслу, как в сказке. Ну, в общем, охмурить Андрюшку, чтобы вырваться из совка, много ума не понадобилось. Баран он и в Израиле баран! Короче, по приезду оказалось, что я его не люблю. Деньги мне зарабатывать легче, чем ему, а зачем мне его кормить? Я решила, что лучше собачку завести, от нее хоть прок есть. Сколько работ поменяла, посчитать трудно, в семьях работала и т.д., специфика тут своя, но с головой жить можно.
Так вот, в семьях работала, работать можно, и неплохо. Да вот, как назло, семья попалась некрепкая, а я виновата, что ли? Полюбил меня, Лен, толстый Аркаша, по сравнению с его кошельком сам он – Дюймовочка! Трое детей, правда, но денег бы там на всех хватило. В общем, ставку я сделала крупную и выиграла! Он оставил семью, купил домик в живописном городе Наталья. Казалось бы, все, чего хотела, но скучно, блин! Он много работает, дома бывает редко, да и то уставший, ну ты поняла! Застукал он меня с тинейджером соседским. До оформления нашего брака было восемь дней. Осталась я одна у разбитого корыта, все, что подарил, забрал, свинья! Вот такой оборотик. Ну и пришлось мне старое ремесло вспомнить (ребята здесь довольно-таки состоятельные). Но видно – не судьба! На первой же пробе меня взяли. У клиента случился приступ, но, как потом оказалось, не от клофелина. Но подробно при встрече. Дело в том, что письмо это я пишу из тюрьмы. Вот. Так что свои 25 я встречала в «романтической» обстановке. Конечно, это не совковые тюрьмы, но приятного мало, а еще перспектива оставить здесь 2—4 года жизни совсем не прельщает. Суд будет через два месяца, после него два варианта: забыть об этом как о страшном сне или прожить в Израиле еще пару лет, после чего – депортация.