Примерно так отзывались о ней многие друзья: «Принадлежала к высшему обществу, еще из старинных семей, и была такой бледной, невозмутимой и однообразной, что казалось, будто из нее выкачали часть крови. Она была образцом хладнокровия, ее никогда ничего не раздражало и не расстраивало, и хоть красавицей она не была, ее спокойствие притягивало взгляды не хуже красоты: стоило ей войти в комнату, и вокруг нее все будто бы перестраивалось до самых молекул. Стоило ей войти – и к ней, словно к ожившему модному эскизу, устремлялись все взгляды, а она рассеянно скользила мимо, будто бы и не замечая, какая за ней вихрится буря; глаза у нее были широко расставленные, уши – маленькие, высокие, плотно прижатые к голове, а тело – удлиненное, узкое, будто у элегантной куницы».
Другие же говорили:
«Ей был присущ особый вид женского характера: гордость, решительность, исключительное чувство собственного достоинства и яркий темперамент».
Грустно, но сильные и умные женщины нравятся далеко не всем. Стендаль в 1817 году написал:
«Если бы надо было снова выработать идеальную красоту, пришлось бы избрать следующие качества:
1) необычайно живой ум;
2) много грации в чертах лица;
3) сверкающий взгляд, но сверкающий не мрачным огнем страстей, а блеском остроумия. Самое живое выражение душевных движений – в глазах, которые недоступны скульптуре. Следовательно, современные глаза должны быть очень большими;
4) много веселости;
5) большой запас восприимчивости;
6) стройный стан и, главное, юношески живое выражение лица».
Макс же, изучая портрет, делал свои выводы.
Девушка смотрит прямо перед собой неподвижным взором, но его сложно расшифровать. Что в нем – следы гнева, упорство, решимость, отказ или призыв? Девушка внешне спокойна, но в лице и позе угадывается смятение духа. Ее лицо утонченное и глубоко эмоциональное, сдержанное и торжественное, полное внутреннего достоинства. И в то же время – надменное, указывающее на замкнутость характера. Мудрая суровость сквозит во взгляде…
Ее взгляд – это особый диалог с тем, кто стоит перед картиной. Смотришь на нее, и возникают «коридоры» по которым устремляется мысль. Слова не нужны. Здесь все понятно по глазам, они полны частоты, но в них чувствуется и грусть, а также погруженность в себя. А бирюзовая штора за ней почему-то остро подчеркивала глубину ее бархатного взгляда.