Разумеется, увильнуть Реймер пытался не только поэтому. Он не бывал на кладбище со дня похорон Бекки и не знал, как поведет себя, когда окажется так близко от нее. Реймер полагал, что уже смирился с утратой, но что, если его снова охватит отчаяние и боль, он не выдержит и расплачется, вспомнив о женщине, которая его одурачила? Что, если истинно скорбящие увидят, как он рыдает? Не сочтут ли они эти терзания, не приличествующие мужчине, насмешкою над своим – более искренним – горем?
– Ты опоздал, – краем губ процедил Гас, когда Реймер встал рядом с ним.
– Сожалею, – ответил Реймер противоположным краем губ, хотя ни капли не сожалел и по такой жаре даже не стал притворяться. – Я уже выходил, когда мне позвонили.
– Неужели нельзя было поручить это кому-то другому?
Реймер заготовил ответ.
– Я думал, что ты захочешь, чтобы этим занялся я.
Мэр ощутимо вздрогнул.
– Элис?
– Все в порядке. Я отвез ее домой.
Элис, чокнутая жена Гаса, видимо, снова забыла принять таблетки. Кэрис связалась по рации с Реймером и сочувственно сообщила о происходящем. У Реймера екнуло сердце.
– Да ну? Неужели опять телефон?
– Именно что, – подтвердила Кэрис.
Мода на сотовые телефоны больше года назад охватила Нью-Йорк и Олбани (и набирала обороты в Шуйлер-Спрингс, городке по соседству с Батом), но в самом Бате пока что не привилась. Гас обзавелся сотовым телефоном и грозился купить такой же Реймеру, поскольку хотел быть с ним на связи более-менее постоянно. Элис, наверное, видела, как люди говорят в эти штуковины, и по-своему истолковала, как этим пользоваться. Решила, что розовый стационарный телефон из ее спальни подойдет как нельзя лучше – почему бы и нет? – отцепила от него провод и сунула кастрированный прибор к себе в сумочку. И если на Элис нападало желание пообщаться, она доставала трубку и, к замешательству окружающих, принималась болтать с таким видом, будто разговаривает по настоящему сотовому телефону.
– Почему бы вам не поручить это мне? – спросила Кэрис. – Вы опоздаете на похороны.
Но Реймеру не улыбалось посылать за бедняжкой кого бы то ни было. Элис и без того часто пугала форма, да и с Беккой они дружили, так что Реймера она узнавала, хотя и его форма, кажется, тоже ее озадачивала.
– Я и сам с радостью съезжу, – ответил Реймер.
Он и правда питал симпатию к Элис. Большинство городских сумасшедших были буйные, Элис же кроткая как агнец. И еще ему казалось, что ей одиноко. Смерть Бекки стала тяжким ударом для Элис.