– Я тебе сейчас врежу.
Перспективная идея с поэмой в честь Михеевой рассыпалась в прах, и это было ужасно обидно.
– У меня сегодня рифма не ищется, – виновато развёл руками Веточкин. – Давай ты сам придумаешь.
И тут мы поняли, что я вообще не поэт. Потому что у меня даже плохие рифмы не находились, не то что хорошие.
– Тогда нарисуй портрет, – предложил Тимка. – А я домой пойду, чтобы вдохновению не мешать.
– Я рисую ещё хуже, чем стихи сочиняю, – напомнил я.
– Ой, делов-то, – фыркнул Тима. – Берёшь её фотографию и обводишь основное через тонкую бумагу, потом перерисовываешь уже крупнее.
– У меня только мои фотографии есть, – сообразил я. – Целый альбом из садика и из школы. Я там и пират, и мушкетёр, и даже сыщик. А Михеевой нет.
– Так общая фотография класса же есть, – напомнил Тимка.
Что бы я без него делал? Точно, есть такая фотография!
Я закрыл за Тимофеем дверь и полез на антресоли за альбомом.
Стремянку мне было тащить лень, поэтому я взял стул, положил на него несколько книг и…
Конечно же, я упал, не удержав равновесие.
Брюки треснули и разошлись по шву. А ещё я довольно ощутимо приложился об пол. Но хотя бы ничего не сломал. Всё получилось очень удачно, особенно учитывая тот факт, что альбом я успел дёрнуть, и он грохнулся вместе со мной. Отдельное везение, что он не свалился мне на голову, а деликатно спланировал рядом.
Порвавшиеся брюки показались мне отличным поводом для общения с Яной. Тем более, что всё случилось из-за неё.
И я позвонил ей, пока приступ смелости не прошёл.
– Михеева, ты шить умеешь? – строго спросил я, едва услышал в трубке её голос.
– Привет, – удивлённо помолчав, ответила Яна.
– Виделись. Ну, что, умеешь?
– Бабушка точно умеет, – подумав, сообщила одноклассница.
Я закатил глаза. Вот же бестолковая, зачем мне её бабушка?
– Мне надо, чтобы ты зашила мне штаны. Они порвались, – максимально доходчиво объяснил я непонятливой Михеевой.
– А шнурки тебе не погладить? – обиделась Яна и повесила трубку.
Я позвонил Тимке посоветоваться. Он долго ржал, потом, отдышавшись, обозвал меня и предложил заняться рисованием, а не штанами.
И я занялся.
Вы когда-нибудь обводили фотографию? Вот-вот.
Я нашёл тонкую бумагу, взял простой карандаш и, сопя, принялся за дело.
А когда посмотрел на результат, вдруг впервые подумал: а с чего я взял, что Михеева красивая? То, что у меня вышло, было ужасно.