В лагерь русичей Святослав вернулся уже под утро. Увидев его, стоявший в дозоре дружинник чуть не выронил копье:
– Что с тобой, княже? Ты же весь в кровище!
Грозно зыркнув в его сторону, Святослав направился к берегу. Сняв грязную одежду, он вошел в воду и с головой окунулся в еще холодную купель Данапра. Смыв с себя уже успевшую взяться коричневой коркой кровь, князь переоделся в чистое и, выбрав, где посуше, уселся на берегу реки, прислонившись спиной к черному стволу дерева.
Он знал, что не заснет. Да и зачем? Темнота ночи еще окутывала прибрежные скалы, деревья и воды Данапра, но приметы утренней зари уже были видны. На горизонте появилась еле заметная серая полоска восходящего Солнца, в прибрежных плавнях раздался шорох речной живности, а на поверхности ближайшего плеса пошли по воде круги, оставшиеся от удара хвостом проснувшейся и вышедшей на охоту щуки.
Течение реки в этом месте было очень быстрым. «Как моя жизнь, – подумал Святослав. – Вроде жил, а вроде и не жил вовсе». Пока жив был батюшка – великий князь Киевский Игорь Рюрикович, рос он при родителях. А опосля его смерти великая княгиня Ольга отправила сына в Новгород, вроде как княжить, а на самом деле – с глаз долой. Не хотела матушка, чтобы законный наследник Рюриковичей оставался в столице Руси Киевской. Сама хотела править. Спасибо, что не придушила. Вон, послов древлянского князя – одних в бане сожгла, а других так и вовсе – живьем в землю закопала. Меч поверх платья женского подвязала и поехала в землю древлянскую с убивцами батюшки разбираться. Разобралась – города пожгла, людишек на колья посадила.
Да и когда подрос он, все одно житья не давала. Сама крещение приняла и его хотела от веры отцов и прадедов отвернуть. Хоть и мал был княжич, а не поддался на уговоры мамкины, не предал своих побратимов, не изменил своей вере языческой. А с бабой этой, что учудила! Взяла и подложила под него свою ключницу Малушу. Напоила перед этим крепко, а потом сама им подушки пуховые и взбила. Будто он совсем дите малое и не понимает, что к чему. Да и была у него к тому времени девка – дочка одного из дружинников – Любава. Миловались они с ней, пока не узнала она про Малушу. Через пару дён Любаву утопшей из озерца тутошнего вынули.
Совсем нестерпимо ему в Киеве стало. Оттого и убегал он вместе с дружиною в далекие походы, чтобы только от матушки подале быть. Первыми, кому он отправил свое послание: «Хочу на вас идти», – были вятичи