Был переломный момент, когда ни мне, ни ей гордость не позволила уступить. То есть Рита приготовила омлет, и будь он проклят, я ненавижу омлеты, о чём прямо ей заявил. Появился конфликт. Спустя десять минут у меня болели обе руки и даже щёки от её щипков, но к омлету я так и не притронулся.
– Хочу картофельное пюре и стейк из мраморной говядины!
Рита ехидно улыбнулась и кивнула в сторону тарелки омлета. Мол, жри, что дали.
– Не-а, не дождёшься.
А бестия и не собиралась ждать. Она демонстративно подняла руку и, изображая гуся, так она это называла, постучала указательным пальцем о большой, что означало очередную пытку щипками.
В общем, конфликт затянулся на полчаса, и никто не желал сдаваться.
“Пусть хоть защипается, эту гадость я есть не буду!” – скрестил руки.
Видя мою реакцию девушка вздохнула, взяла планшетку, что-то написала и показала мне.
– “Что молодой господин хочет в обмен?”
Ага, этап торга пошёл. Ещё чуть-чуть и дойдём до принятия.
В общем, ничего я не хотел в обмен. В жопу омлет. В жопу флейту, скрипку и фортепиано туда же. Но она ведь не отстанет, а значит, нужно придумать что-то такое, от чего Рита сама откажется. К примеру-у-у…
– Хорошо! Я съем твою стряпню, если ты поднимешь подол своего платья и покажешь трусики.
Ни одна девчонка не покажет мальчику свои трусики! Уж это мне известно! Тем более Рита. По крайней мере, я так думал.
А она даже бровью не повела. Тут же поднялась с места и начала приподнимать подол. Причем, сохраняя свою очаровательную улыбку. Я к такому был не готов.
Просчитался? Но где?
– В-всё! М-можешь опустить! Не надо ничего показывать!
Сраный, сучий омлет.
Бестия поправила свое платье, а затем легонько погладила меня по голове. Она всегда так делала, когда я её слушался.
– “И как давно молодой господин хотел увидеть мои трусики?” – написала она на планшетке и подняла на уровень лица, так чтобы я видел надпись и её ехидные глазища.
Нравится ей вгонять меня в краску.
– Никогда не хотел! Я… Я не думал, что ты согласишься.
Потупил взгляд и с тоской воткнул вилку в проклятое яичное изделие, а она снова принялась что-то писать.
– “Переиграла и уничтожила.”
И хихикнула, зараза. Смешно ей.
В общем, с того дня мы как-то сдружились. Не редко я засыпал у неё на коленях, пару раз даже было так, что под подолом платья, и уже не представлял жизнь без своей молчаливой подруги.