Атмосфера совсем другая. Будто остальная квартира – общественное пространство, а спальня – личное. Те самые книги, которые переехали с ним, прячутся здесь, занимая несколько полок. Стол с двумя мониторами, ноутбуком, коробкой чупа-чупсов и флаконом туалетной воды, ощетинившейся металлическими шипами. Наушники-великаны, стерео, постеры Боуи и The Clash. Мягкий ковёр с длинным ворсом под ногами. И очень немаленькая кровать, при виде которой я зависаю.
– Боишься? – голос у самого уха. Вздрагиваю. Как он так тихо подкрался? Пульс снова подскакивает.
– Знаешь, почему совы мудрые? – дыхание щекочет шею.
– По определению? – съезжаю с ответа, потому что… Ну мудрые и мудрые, кто вообще об этом задумывался?
Веду плечом, пытаясь справиться с волной мурашек, и очень надеюсь, что пушистая мишура, исполняющая роль шарфа, всё скроет.
Со смешком Лёшка выдаёт правильную версию:
– Потому что в детстве были слишком любопытны, – похлопав подушечкой пальца мне по носу, разворачивает на сто восемьдесят градусов от кровати.
Падает в кресло на колёсиках и, улыбаясь, показывает сжатую ладонь с кубиками внутри. Подзывает кивком:
– Неси своё любопытство сюда, совёнок.
Замираю.
– Неужели, не интересно? – говорят его черти в глазах.
Интересно! Причём настолько, что намертво пересохло в горле, и даже если очень захочу, не смогу сказать “да”. На ватных ногах подхожу к креслу, останавливаясь у Лёшкиных коленей.
Выкладывает на стол первый кубик с надписью “шея”. Ставит ноги шире, подъезжает ко мне плотнее и медленно разматывает блестящий “шарф”. Но ведь это я бросала кубики, жертвой должен быть он! Пытаюсь возразить сквозь частое дыхание, но Лёшка не даёт говорить, прижимая палец к губам:
– Тише, Сова, тише, – сипло шепчет, глядя, как истерично бьётся венка на открывающейся шее. Его ладонь находит мою ледяную, обнимает, греет. – Давай представим, что кубики бросал я?
Поднимает глаза и показывает второй с надписью “кусать”. Кладёт его к первому и поворачивается. Заворожённо слежу, как синяя радужка отступает под натиском расширяющегося зрачка.
Синхронно сглатываем.
Когда он сидит, мы почти одного роста и так близко, что видно как подрагивают его ресницы, чуть хмурятся брови, а белые зубы нет-нет, да закусят нижнюю губу. Внутри так горит, будто выпила ещё шот текилы. Судорожно вздыхаю.