– Дак я криворукий, не привык пить вино.
– А я привык… – Даня посмотрел на бутылку, протянул её перед собой и посмотрел на солнце. Через маленькую бутылочку был виден шар, дающий силу этому месту и ставший причиной созревания винограда, позже попавшим в эту бутылку. Гелиос дал силу Дионису и способ жить, но Дионис был не менее гордым находить всех вокруг дураками, неспособными развлекаться.
– А ты привык.
Мария посмотрела по сторонам, осознав, что находится в форте из живых стен, полных таких же душ, любящих выпить, развратничать, способных быть чрезмерно гордыми и в то же время добрыми, пытающиеся ужиться со всей дуальностью жизни и просто побыть какое-то время людьми и животными.
– Момент. Смотри, иди по квартирам, найди штопор. Тут как раз людей много. Может кто-то из подъезда выйдет, заскочишь, а там постучи. Я видела, что в тот подъезд, – она показала на ближайший, – зашла девушка лет 15-ти. Может, она сейчас опять выйдет. Иди, за дверь встань, подожди, пока выйдет, и заходи .
– То есть мало того, что я ПИТЬ не буду, так вы меня ещё, как кабанчика, – с четким выделением «к», – за штопором шлёте?
– Ссорян, мужик. Ты у нас самый Даня из всех возможных Дань, только ты так можешь, – во взгляде Христофера была просьба о помощи, просьба уйти, просьба не мешать, просьба помочь с вином, просьба не быть занозой и просьба сделать этот момент особенным.
– Ладно, чушпАнчики, сделаю я всё для ВАС. Что бы вы делали без Данечки?! – последние слова были похвалой, прелюбодеянием, хвастовством и громким выводом о собственном превосходстве.
Люди проходили по одному, крайне редко, раз в 20 или 30 минут, что свойственно дворам хрущевской застройки. За одной из стен, наполненной человеческим капиталом, проходила главная дорога, пока что звучащая стаей диких машин, рвущихся и стремящихся охватить весь мировой круг жизни. Юда засматривался в телефон, на который падала тень его серьги. На земле отражался силуэт студента, немного сгорбившегося защитника с деревянным щитом на спине. На штанах свисала декоративная цепь, купленная на известном маркетплейсе. Юда сидел на качели: изогнутая дуга из лесенок, на которой любят сидеть дети по летним вечерам и бросать сверху камешки, когда родители отбирают их телефоны. Более везучие, как правило, сидят на лавке и смотрят на это, либо фотографируют и снимают, чтобы спустя четвертое измерение эти записи дошли к ним и напомнили о жарких, зеленых днях. Глаза часто уводились в сторону Христофора и Альбины: они надеялись, что в этот раз всё закончится хорошо, что не будет более жертвенности и боли. Христофор имел свои законы, как и каждый титан своего существа. Первые есть закон для плоти; вторые – закон духа жизни. Альбина же была для Христофора законом для плоти, ведь дух временно отсутствовал.