– Ты все делаешь по совести, так что не ошибешься, если прислушаешься к ней, – посоветовал я.
Следующий день прошел тихо и безмятежно, я лежал в своей палате и раздумывал о дальнейших действиях после побега. Почти во всех государственных структурах работали люди наших идей, но главы регионов были нам не подвластны, они все ужасно боялись потерять свою власть и имущество. Зачем им рисковать ради сомнительной идеи, ведь у них итак все есть? Я пытался собрать все нити воедино, чтобы как можно ближе подобраться хотя бы к одному президенту республики, чтоб переманить его на свою сторону, но это было чрезвычайно сложно.
Вечером я встал с кушетки и вышел в коридор, повсюду витал запах спирта и каких-то препаратов, всегда ненавидел больницы и поликлиники, думаю, ужасный запах, да и сама атмосфера в них не могла кому-либо понравиться. Дойдя до двери в палату, в которой лежал Барс, я отворил ее и сделал пару шагов внутрь. Он лежал неподвижно на спине с закрытыми глазами, приблизившись я позвал его, но тот ничего не ответил. Тогда я одернул его за руку и его глаза открылись.
– Чего тебе? – Сухо промолвил Барс.
– Хотел узнать, как ты тут, – сказал я.
– Все в порядке, я полон сил.
– По тебе и не скажешь, хотя это не станет проблемой нас увезут отсюда под видом тяжело больных, а тебе и притворяться не надо, к тому же ты плохо это умеешь делать.
– Мне как раз лень вставать, перенесете меня в машину.
– Ты все также не хочешь признавать, что тебе на самом деле трудно даже пошевелиться! – Вспылил я.
– Нет, мне просто лень. У меня заслуженный отдых! Да и что с того, что я это признаю? Тогда я смогу шевелиться без усилий? Думаю, нет.
– Ты не пробиваемый! Все, отдыхай! Завтра ты мне нужен в бодром духе, – я.
– А когда не был?
Я зашел в свою палату и еще долго не мог уснуть. Мысли о завтрашнем дне мне не давали покоя.
Наступило утро. В бледно-желтые шторы просачивался солнечный свет, легкий ветерок задувал через форточку и щекотал мне лицо. Самое приятное утро, которое у меня было за последние несколько месяцев, оно веяло солнечной и беззаботной весной. Ничто так не опьяняет, как предвкушение свободы. На часах было семь утра, в восемь должен прийти приказ о переводе. Я сделал все свои утренние обряды и вышел из палаты в сторону комнатки, где обычно находилась охрана. Я отворил дверь, яркий луч солнца ослепил меня, я прищурил глаза и увидел перед собой силуэт мужчины.