Шаваньяк, служивший под началом нашего героя в Голландской войне, вспоминал его так: «Монтекукколи, знаменитый полководец, являлся… человеком весьма искусным во всех науках, и …я не могу… не признать, что он рожден для великих дел. Он был вежлив, услужлив и, несмотря на слухи о его [сомнительной] храбрости, могу сказать, что за то время, что я служил с ним, я всегда признавал в нем твердость в опасности, благодаря которой он отдавал свои приказы с большой ясностью»[10]. Другой современник представил его как «мудрого, предусмотрительного и сочетающего с многолетним опытом все, чему он смог научиться благодаря чрезвычайному усердию в чтении, способного как к политическому управлению, так и к военному, учтивого, честного…»[11]. Венецианские послы характеризовали Монтекукколи как «кавалера, в котором восхитительно сочетаются знания, литература, вежливость и честь»[12], «человека… приобщенного к наукам и любознательного к тому, чего может быть достоин возвышенный талант»[13], «обладающего большими талантами и доблестью,
ученого человека, отличающегося необыкновенной смелостью и благоразумием»[14]. Они также полагали, что «благодаря своему редкому примеру, гениальности, необыкновенному благоразумию, высочайшей эрудиции и военному таланту, должен считаться одним из самых возвышенных умов и знаменитых полководцев века»[15]. Венецианский посол в январе 1671 г. свидетельствовал: «В военном деле… он достиг выдающихся знаков отличия и чести; в последней войне с османами в Венгрии он заставил [злые] языки признать, что является благоразумным и доблестным командующим. Он дополняет военное искусство [чтением] основательной литературы»[16].
Наконец, один из самых ранних биографов Монтекукколи дал ему следующую характеристику: «Одаренный превосходным и живым умом, а также редким и тонким суждением, он совершенствовал их, постоянно размышляя, пересматривая и рассуждая. Он был умеренным в еде, скромным в одежде, хорошим экономом в расходах, строгим в поведении, но без суровости. Он был… требовательным, и требовал от других исполнения их обязанностей, так же как точно исполнял свои собственные, даже в мелочах. В военном деле он установил для себя такое правило: ничего не отдавать на волю судьбы и не полагаться на помощь со стороны. Опираться только на благоразумие и хорошо продуманные советы. Он был заботлив и бдителен в обеспечении солдат удобствами, и как заботливый отец пекся об их благополучии; но он являлся столь же строгим судьей в наказании за богохульства и военные оскорбления»[17].