Раймондо важно подчеркнуть новизну и принципиальное отличие своего труда от предшественников: «Многие [авторы], как древние, так и современные, писали о войне, но большинство из них не выходили за пределы теории; а если некоторые и имели практику в сочетании с умозрением, как Баста, Мельцо, Роан, Ла Ну и т. д., или занимались военным искусством, то они делали это так, что они либо постигли только одну часть этого обширного поля, либо остановились на общих чертах, не дойдя до частностей специальных искусств…; а между тем именно они и составляют совершенство полководца, потому что никогда нельзя в совершенстве постичь целое, составные части которого неизвестны»[54]. При всем при том, Монтекукколи не гнушался подкреплять свои идеи авторитетом перечисленных им в самом начале авторов, заимствуя подчас целые абзацы. Таким образом, без лишней скромности и тени сомнения, императорский полковник считал, что к своим 30 годам, не имея опыта командования армией, он соединил в себе обе стороны – теоретическую и практическую. Мало того, его труд претендовал не только на всеохватность, но на глубину постижения военного искусства: «Здесь все военное искусство выделено в своих частях, и каждая часть в отдельности… »[55]. Стоит признать, что многие аспекты, затронутые в трактате «О войне», в дальнейших его трудах не получили столь пристального рассмотрения, как например, размещение войск на квартирах или устройство лагеря. В самом начале трактата заявлено о замысле написания еще более амбициозного сочинения из 9 пекоринов (от ит. pecorino, «овечий» – большие тетради, переплетенные из овечьей кожи), и приведено их краткое содержание. Пекорины №№ 1-7 посвящались проблемам фортификации, обороне и взятию крепостей, артиллерии, прочей осадной технике и механике; пекорин № 8 рассматривал фейерверки, а № 9 – сражения. Ни один из этих пекоринов не сохранился, однако, как справедливо подозревал Лураги, все они, кроме первого и последнего, могли остаться лишь неосуществленными проектами[56]. При этом пекорин № 9 явно послужил основой для трактата «О битвах», о чем сам Монтекукколи сообщал уже в момент написания трактата «О войне». По мнению того же Лураги, пекорины кажутся «скорее дополнительными, чем подготовительными» материалами к трактату «О войне»[57]. Согласно Теста, Раймондо изменил первоначальный замысел и так и не написал пекорины с 3 по 8, разобрав содержащиеся в них вопросы в более кратких «Военных таблицах»[58]. Однако стоит отметить, насколько подробно Монтекукколи поначалу намеревался разобрать техническую сторону военного искусства. Возвращаясь к собственно трактату «О войне», отметим то, как его молодой автор, подчеркивая свой опыт и позиционируя себя как практика в противовес многим «чистым» теоретикам, в то же время скромно отказался от описания собственных успехов и саморекламы. «И хотя я, как участник, а иногда и как начальник, участвовал почти во всех действиях, происходивших в германских войнах, которые я привожу в подтверждение наставлений, в любом случае, мне не казалось соответствующим морали обычаев называть себя или публиковать свои деяния. Потому что мне нет нужды напоминать о себе тому, кому я пишу… а также потому, что меня тронул пример Басты и Роана… которые в своих сочинениях не рассказывали ни об одном из своих деяний»[59]. Самовосхваление, по мнению Раймондо, позволено только таким, как Юлий Цезарь, который являлся «самым великим полководцем в мире и самым красноречивым, а потому неподражаемым как в написании вещей, достойных быть совершенными, так и в совершении вещей, достойных быть написанными»[60]. Вместе с тем, Монтекукколи извинился за свой стиль, называя его не очень аккуратным, «но я уделял больше внимания вещам, чем словам…»[61].