Скрипучий стул, тающий лед, молчаливый бармен и ожидание, ставшее плотным, почти осязаемым, как пыль на бутылках за стойкой. Эта пыль, кстати, была особенной. Она не выглядела неопрятно. Скорее, казалась частью интерьера, свидетельством того, что время здесь не просто течет, а оседает, накапливается слоями. Иногда, в редких лучах света, пробивавшихся сквозь мутное окно, пылинки кружились в медленном танце, похожем на забытый ритуал. Судзуки-сан никогда не смахивал пыль с дальних полок. Возможно, он считал, что у каждой вещи должно быть свое прошлое, даже у бутылки давно забытого ликера.
Тишина в баре тоже была особенной. Не пустой, а наполненной – отзвуками прошлых разговоров, невысказанными мыслями, музыкой, которая когда-то играла, но давно смолкла. Иногда мне казалось, что если прислушаться очень внимательно, можно разобрать отдельные фрагменты – смех Октава, тихий голос Кори, споры о квантовой физике и смысле жизни, которые мы вели здесь до глубокой ночи. Но это были лишь фантомы звука, эхо, застрявшее между стенами. Настоящей музыки сейчас не было. Проигрыватель в углу молчал, покрытый тонким слоем той самой особенной пыли. Я смотрел на свой стакан. Виски осталось на дне. Лед исчез полностью. Капля конденсата наконец сорвалась и упала на темное дерево стойки, оставив мокрый след, похожий на вопросительный знак. Я поднял глаза на Судзуки-сана. Он понял без слов, кивнул и потянулся за бутылкой. Ритуал продолжался. Геометрия ожидания оставалась неизменной. Но что-то неуловимо менялось в самом воздухе. Какая-то новая нота просачивалась в привычную тишину. Предчувствие. Или просто усталость. Я сделал глоток. Виски был холодным и обжигающим одновременно. Как воспоминание.
Часть 1.2: Запах Моря и Тревоги
Дверь распахнулась неожиданно резко, нарушив дремотную геометрию бара. Колокольчик над входом звякнул не мелодично, как обычно, а как-то надтреснуто, тревожно. Я вздрогнул и обернулся.
На пороге стояла она. Кори. Ветер играл ее рыжими волосами, разметав их по лицу огненным ореолом. Плащ был мокрым от дождя, который, видимо, начался снаружи, пока я сидел в своем аквариуме, и с него на потертый коврик у входа стекали капли, образуя темные пятна. Она вошла, и вместе с ней в бар ворвался запах – резкий, соленый запах моря и озона, запах шторма, который перебил привычные ароматы пыли и виски.