Наблюдатель издал тихий звук, похожий на смешок, но лишенный веселья.
– Уравнения – это тоже знаки. Язык. Удобный для описания определенных аспектов реальности. Но не сама реальность. Реальность… она всегда ускользает от описания. Она – как мое лицо. Мерцает. Сопротивляется фиксации. Октав это понимал. Или думал, что понимал.
При упоминании имени Октава мы с Кори напряглись. Значит, он действительно знал.
– Вы знали Октава? – спросил я прямо.
– Знал ли я его? – Наблюдатель чуть наклонил голову, словно взвешивая слово «знал». – Смотря что вы вкладываете в это понятие. Я наблюдал за ним. За его… экспериментами. За его попытками прорваться сквозь ткань. Он был… амбициозен. И неосторожен. Он задавал правильные вопросы, но искал ответы не там. Или не так.
– Где он сейчас? – голос Кори сорвался.
– Сейчас? – Наблюдатель снова усмехнулся своей безрадостной усмешкой. – «Сейчас» – тоже очень относительное понятие. Особенно для Октава. Он хотел выйти за пределы линейного времени. Хотел объять все возможности сразу. Стать тем самым квантовым наблюдателем для самого себя. Боюсь, он… немного увлекся. Растворился в суперпозиции состояний.
– Что это значит? Он жив? Мертв? – настаивала Кори.
– Жив? Мертв? – передразнил Наблюдатель. – Слишком… бинарно. Слишком просто. Октав пытался преодолеть эти оппозиции. Он искал «третье состояние». То самое, что находится между. В трещине. Возможно, он его нашел. Но трещина имеет свойство затягивать. Она не любит, когда в нее заглядывают. Она предпочитает сама смотреть на тебя.
Его слова были туманными, метафоричными, но от них веяло холодом. Он не давал прямых ответов, но рисовал картину чего-то ужасного. Октав не просто исчез. Он попал в ловушку собственных теорий, растворился в том хаосе, который пытался понять или контролировать. И теперь он застрял где-то «между», в «трещине», в состоянии, которое хуже смерти.
– Но вы… вы можете помочь? Вы знаете, как его найти? Как его вернуть? – спросил я, хотя надежды почти не было.
Наблюдатель медленно покачал головой. Поля шляпы качнулись, скрывая и открывая новые вариации его лица.
– Вернуть? Зачем? То, что ушло в трещину, уже не будет прежним. Возвращаются только… эхо. Искаженные отражения. Фрагменты. Как те химеры из вашего сна, – добавил он, посмотрев прямо на меня.