Время и пространство сходились в одной точке, и он знал, что это и есть центр вселенной, место, где Творец подходит ближе всего. Когда-то давно этот уголок приглянулся ему своей тихой и скромной красотой. Уютный дом на берегу, обрамленном вечнозелеными елями, старые рыбацкие избушки, в которых давно никто не жил, перевернутые рассохшиеся лодки на светлом песке – и оглушительная тишина. Прошло много лет, но его отношение к этому месту не поменялось, оно по-прежнему оставалось перекрестком миров.
Недавний телефонный разговор с Джемом нарушил внутреннее равновесие Ивана Ивановича. Он не знал всех деталей, но где-то в глубине души понимал, что эта ситуация – новый вызов для него, и вряд ли тут обойдется без его прямого участия. И сейчас хотел поразмыслить, обдумать варианты и понять, что нужно сделать. Убитый писатель, при всей трагичности случившегося, всего лишь маленький винтик, а предстояло понять, кто привел в движение большой механизм.
Иван Иванович вспомнил, как познакомился с Хрусталевым на выставке-презентации, посвященной выходу в свет факсимильного издания Ленинградского кодекса – старейшего манускрипта с текстом Танаха, еврейской Библии, который датируется началом одиннадцатого века. Хрусталев имел отношение к подготовке книги и выступил с занимательным докладом.
В маленьком зале с бежевыми шторами-воланами на окнах собралось человек сорок – весь цвет отечественной библеистики. Иван Иванович со многими был знаком лично, кое-кого знал в лицо или понаслышке, поэтому после доклада разговорился с профессором Шуйским, а через пару минут к ним подошел Хрусталев и непринужденно включился в беседу. С Шуйским он был на короткой ноге, называя его просто Сергеич.
– Ты ведь знаешь, при каких обстоятельствах Авраам Фиркович нашел этот манускрипт? – Хрусталев спрашивал у Шуйского, но поглядывал на Ивана Ивановича, проверяя его заинтересованность.
Шуйский рассмеялся:
– Леша, не надо блистать здесь эрудицией. Иван Иванович сам может рассказать тебе всю историю этого кодекса от его создания.
Иван Иванович улыбнулся:
– Ты, Андрей Сергеевич, не преувеличивай. Некоторые детали все-таки остаются под покровом тайны. Например, как именно этот список оказался в Крыму у караимов?
Хрусталев оживился:
– О, караимы – это мой конек. Вы же знаете, что Фиркович собрал целую коллекцию старинных рукописей? Там были и тексты караимов, и евреев-раввинистов.