В его взгляде вина. О чём это говорит? Верно. Есть причины её чувствовать. Когда предаёшь того, кого называешь братом, кто относится к тебе как к части семьи, а потом женишься на его девушке, которую он до одури любил, невозможно не ощутить вину. Только если ты социопат или последняя скотина. Макей, видать, предпоследняя.
Он, наконец, делает пару шагов мне навстречу. Сглотнув, протягивает руку.
Мне бы стоило её пожать. Тупо для того, чтобы показать, как мне похуй на всё. Что забыл Кристину. Что не смотрел похотливо на его жену. Что в прошлом всё. Но я не жму. Застываю на месте и впиваюсь в его глаза.
– Привет, друг. – голос дёргается на последнем слове, я его выплёвываю как оскорбление. – Смотрю, катаешься как сыр в масле. При параде. Жена красивая. Сын.
Интонации рвутся, идут с надрывом. В груди зарождается огненный шар, распирающий рёбра, сдавливающий гортань.
Паха опускает руку спустя секунд двадцать бесполезного ожидания. Свешивает голову вниз и зажмуривается. Когда решается взглянуть мне в глаза, зябко морщится.
– Андрюха, надо поговорить. Объясниться.
Объясниться? Мне не нужны объяснения. Мне нужна кровь.
Действую раньше, чем успеваю обдумать свои действия и их последствия.
Вырываю руку из кармана. Отводя назад, сжимаю кулак и впечатываю в лицо Макеева. Хрустят кости. Мои тоже. Удар получается со всей силы. Из его носа брызгает кровь, заливая белую рубашку. Друг, в больших жирных кавычках, прижимает ладонь к носу и запрокидывает голову назад.
– Ебанутый, блядь! – рявкает, собирая языком попадающую в рот кровь. Даже в этом положении умудряется смотреть на меня своими, сука, виноватыми глазами. – Сказал же: поговорим!
– Поговорили уже. – секу холодно, кивая на его распухший нос. – Мне полегчало. Спасибо.
– Дюха, не делай поспешных выводов. – гундосит бывший сослуживец, вытянув из кармана пачку влажных салфеток.
– Они очевидные.
Безучастно пожимаю плечами и разворачиваюсь. Быстрым шагом иду в неизвестном направлении, лишь бы подальше от причины своего бешенства. Интуитивно стараюсь держаться в стороне от освещённых аллей и дорог. Хочется скрыться в темноте, дабы ни один человек не видел меня таким. Дома всё это дерьмо перерос, а во Владивостоке время будто отмоталось на пять годиков назад. Столкновение это грёбанное с Кристиной всколыхнуло старых призраков. Они воют и мечутся в запертой темнице. Ещё немного и начнут просачиваться. А у меня нет больше замков, чтобы удержать их там. С вырванными с потрохами кнопками тоже беда какая-то. Короткое замыкание и перезагрузка системы. Все чувства, что отключал, работают, а кнопки-то выдраны.