На улице, возле ворот, снова стоит он. Микаэл. Прислонился плечом к ограде, будто просто убивает время, но я чувствую – это не просто так. Он не смотрит в мою сторону, и я делаю вид, что тоже не замечаю.
Мимо проходят шумные группы одноклассников. Кто-то толкается, кто-то смеётся. В их мире всё по-прежнему – разговоры о каникулах, кафе, футболках, лайках. А я иду мимо, натягиваю капюшон, закрываюсь, исчезаю для всех.
Шаг. Ещё шаг. Очень хочется обернуться, посмотреть через плечо, поймать его взгляд, убедиться, что он смотрит. Или наоборот – что нет. Но я не позволяю себе ни малейшего движения, ни поворота головы. Лишь туже затягиваю капюшон и сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладонь. Боль отрезвляет, напоминает, что мне не стоит думать о нём и обращать внимания. Один из одноклассников, кого я через полгода забуду и никогда не увижу. Один из многих, проходящих мимо, ничего не значащих в моей жизни. Я всегда одна, и мне не нужно оглядываться. Потому что привязываться – опасно, потому что стоит лишь оглянуться – и снова начнёшь верить, что кто-то может остаться. А потом уход будет ещё больнее.
На обратной дороге под ногами шлёпают лужи, ветром носит обрывки листьев. Машины проносятся мимо, в окнах – чужие лица, чужие жизни. Иногда кажется, что весь мир идёт куда-то вперёд, громко, ярко, с фейерверками. А ты стоишь в стороне и просто смотришь, как они уходят. И всё время борешься: хочется крикнуть – подождите! – и одновременно хочется спрятаться ещё глубже.
Когда я прихожу домой, в квартире пахнет свежей выпечкой и чем-то ещё – уютным, домашним. Слышится негромкий гул голосов. В гостиной сидят бабушка и её подруги: миссис Соколова (меня всегда забавляло то, как она представляется, словно приехала к нам на уик-энд из аристократичного и чопорного Лондона, ведёт себя, кстати, так же), Света, которая отказывается от «тёть» и «бабушек» и Глафира Ратмировна. Перед ними на столике – заварной чайник, тарелки с печеньем и фруктами, стопка новых книг, я не вижу обложек, но судя по яркости – это что-то современное. Хотя может это и классика, которую стало модно переиздавать в «молодежном» оформление.
Я стою в дверях, смотрю на них и почему-то впервые за долгое время чувствую укол тёплой зависти. Бабушка замечает меня и улыбается, подзывая жестом.