Мы оба весело посмеялись. Наконец, я набрался духа, чтобы как следует рассмотреть Милу. У нее была стройная фигура при невысоком росте, светлые, почти пепельные волосы, длинный острый нос, большие глаза, высокий лоб, маленький подбородок, аккуратные пухленькие губки и милые щечки.
– А что с музыкой? – продолжала расспрашивать меня Мила. – Еще играешь тяжеляк? Я помню, ты писал, что в группе играешь.
– Да, играю, но, на самом деле, я даже гитару с собой не взял, оставил знакомому на передержку, пока я тут. Просто не до того пока было. Слушай, а тебя сюда как занесло? – наконец, поинтересовался я. – Я думал, ты в Екатеринбурге останешься.
– Да, – вздохнула она, – бабушка сильно сдала по здоровью. Я сейчас присматриваю за ней.
– А ты?..
– Медсестра, – ответила она, не дожидаясь вопроса. – Да, как раз, хорошая практика для меня. Но, чтобы набрать стажа, я устроилась в нашу больницу, в общем, одновременно работаю и могу постоянно следить за бабушкой, круглые сутки. Вечерами и по выходным мама сидит, она же врач, в остальное время я на дежурстве.
– Я надеюсь, что все хорошо у вас будет, – помялся я.
– Да, спасибо! – улыбнулась она, но сделала это как-то грустно. – Я и сама сюда только в конце этого апреля приехала, пока неизвестно, насколько.
Дабы не спороть какую-либо чушь, а главным моим врагом всегда был мой язык, я поспешил перевести тему.
– Слушай, а что это вообще такое было? – спросил я, указывая на уже скрывшуюся за поворотом церковь.
– Что именно? – вскинула бровь Мила, оборачиваясь ко мне.
– Ну, там, на улице? Что это за сборище?
– А, это, – задумчиво протянула она, – это Церковь Пресвятой Матери, как они себя называют.
– Пресвятой Матери? – переспросил я.
– Да, – кивнула Мила. – Только не той самой матери.
– О чем ты?
– Ну, в смысле, не христианской матери, а какой-то другой, – ответила она. – Ты не обратил внимания на их символы?
И тут я понял, что совершенно не обратил никакого внимания на символику, которой себя обозначала эта странная церковь.
– Нет, не обратил, – честно признался я. – А, что?
– Ладно, потом еще увидишь, – махнула рукой Мила. – Да, странные они, в общем. У нас на работе женщина, она терапевт участковый, рассказывает, что по работе приходилось иметь с ними дело, даже из интереса зашла как-то, а там странно у них все, вроде бы как христиане с виду, а на деле все не так у них. Бабушка у нас верующая, знает там кое-кого, называла их язычниками всегда, говорила в дом не пускать и ничего из рук не брать, – мрачно усмехнулась она. – Они, кстати, и к нам приходят, приносят свои книги и брошюры, но мы с мамой их всегда прогоняем.